Аттила

— После того, как невольники унесли остатки ужина, Вигилий запер за ними дверь, предварительно убедившись, что никто из них не остался в соседней комнате. Потом оба византийца взяли с меня клятву, что я сохраню в строжайшей тайне наши переговоры, если даже не соглашусь на их предложение, по их словам, крайне выгодное и нисколько не опасное для меня. Я поклялся, потому что хотелось во что бы то ни стало разоблачить замыслы византийцев.

— Так-то ты держишь клятву, подлый германец! — не выдержал, наконец, Вигилий в порыве бешенства и отчаянья.

— Я ее и не нарушаю, — сказал Эдико, не удостоив врага даже взглядом. — Я поклялся молчать спасением своей души и загробным блаженством, как клялись вы оба; но ваш христианский рай мне вовсе не нужен. После смерти меня возьмет Вотан в свою Валгаллу{Валгалла — находилась в Асгарде и служила временным пребыванием героев, павшим в битве, до тех пор, пока, после крушения мира и возобновления его в лучшем виде, боги и люди, достойные вечного блаженства, не переселятся в постоянный рай — Гимли.}. — И, Эдико прибавил после этого отступления:

— Тогда первый советник императора хладнокровно сказал мне в лицо: «Убей Аттилу!»

Крики бешенства и ужаса, стоны изумления потрясли стены громадной залы. А Эдико продолжал:

— «Убей Аттилу! Беги в Византию! Будь первым после меня по могуществу, богатству и блеску». К счастью, по правилу византийского устава, я должен был оставить свое оружие у порога. Если бы не так, то несдобровать бы обоим злодеям, вероятно, я уложил бы их на месте. Но теперь я только вскочил с мягких подушек дивана, будто ужаленный ядовитой змеей, и хотел выбежать вон — на свежий воздух. Но тут — не знаю, как это случилось — передо мною вдруг встала окровавленная тень…

Глубокое внутреннее волнение прервало голос Эдико.

— Тень моего отца, — продолжал он, оправившись. — И, я вспомнил ужасную клятву, данную ему. Ты знаешь ее, о, государь?

Аттила утвердительно кивнул головой.

— И отец мой, как будто сказал строгим голосом: «Вот самый удобный случай исполнить страшную клятву — ты должен открыть позорный замысел императора перед целым светом».

Четверо римлян смотрели друг на друга, онемев от ужаса.

— Это… это… невозможно! — в смущении пробормотал маститый Максимин.

— Ты будешь иметь доказательства в своих руках, — спокойно отвечал Эдико.

— От Хризафиоса можно всего ожидать, — шепнул Приск сенатору.

— …Вот почему, — снова начал германец, — я настоял на том, чтобы посольство сопровождал достойнейший из вельмож Византии, и выбрал тебя, Максимин, чтобы ты присутствовал при разоблачении гнусной тайны. Я заглушил голос оскорбленной чести и согласился на сделанные мне чудовищные предложения, но, желая иметь в руках верные доказательства, прибавил: для исполнения замысла нужны деньги, фунтов пятьдесят золота… чтобы… наградить воинов, которые будут стоять со мной на страже у палатки государя. «Вот они!» — с жаром воскликнул евнух, вскочил с места, схватил маленькую шкатулку, спрятанную в мраморной стене, и собственноручно отсчитал червонцы в мешок из черной кожи.

Вигилий громко застонал, вырываясь из рук стороживших его гуннов.

— Хризафиос подал мне мешок, и я заметил, что на нем вышита красным шелком надпись: «Собственность Хризафиоса». «Нет, — сказал я. — Я не возьму их, пока не заслужил. Сначала нужно исполнить обещание, а потом брать награду. Ведь, кажется, со мною вместе отправляется посольство к гуннам?» «Да, — отвечал Вигилий, — и я назначен послом. Дай мне кошелек, Хризафиос, мой высокий покровитель. Потом я передам его Эдико». Евнух повесил ему на шею черный мешочек, который он носит с тех пор на груди — под одеждой!

— Он и теперь на нем! — воскликнул Аттила. — Живей! Обыскать его! Откиньте хламиду, шарьте под туникой! Поспеши, Хелхал!

Гунны сдавили византийца, как в тисках. Хелхал принялся шарить у него под одеждой, дернул за шнурок, оборвал его и вытащил из-за пазухи злополучный черный кошелек. Он внес находку на помост и положил к ногам господина.

Волна бешенства прокатилась по рядам гуннов.

— «Соб-ствен-ность Хри-за-фио-са», — прочитал по складам Аттила, нагнувшись над кошельком. Потом он отшвырнул его ногой и сказал: — Выньте червонцы и взвесьте золото, точно ли там пятьдесят фунтов, как говорит Эдико.

— А хоть бы и так! — крикнул Вигилий, собираясь защищаться. — Все равно Эдико нагло врет!

— Неужели? — насмешливо спросил Аттила. — Зачем же тебе было тайно везти сюда такую сумму?

— Господин… это для закупок в гуннской стране. Для меня и моих товарищей… съестные припасы… корм для лошадей и мулов. Могли также понадобиться другие вьючные животные, если бы эти пали по дороге…

— Замолчи, лжец! Эдико сказал тебе еще в Византии, что от самой границы моих владений вы будете считаться моими гостями и будете получать все бесплатно. Вам даже было запрещено делать покупки, потому что византийские послы под видом этого устраивают подкупы и выведывают, что им нужно.

— Тем не менее все, сказанное германцем, пустая выдумка и обман.