Аттила

— Прислушайтесь! — произнесла она, как бы желая отвлечь мысли своих спутниц в другую сторону. — Сейчас раздался голос другой птицы — издалека, из самой чащи леса. Слушайте: вот опять!.. Отрывистые, но такие сладкие звуки, такие манящие, таинственные…

— Э! Да это поет черный дрозд с желтой грудкой, — объяснила Альбрун.

— Золотая птица, которая умеет сделать свое гнездо невидимым!

— Да, да! Ведь это не простая птица, а заколдованный царевич! Его обратили в дрозда за то, что он подсмотрел, как купалась Остара, прелестная богиня утренней зари и весны.

— Его заколдовали, чтобы он не смог рассказать о том, что видел.

— Однако, в его пении до сих пор слышится затаенный восторг.

— Но девушка, родившаяся в праздник Вотана может разрушить чары и освободить царевича…

— Если она нежно поцелует птичку в золотое темечко…

— Трижды!

— Поцеловать птицу! Но это ведь нисколько не стыдно даже для самой целомудренной девственницы. Не так ли, Ильдихо? — спросила смуглянка Альбрун.

— Да, но ведь ты сознавала бы при этом, что целуешь мужчину, прекрасного царевича! — поддразнила подругу веселая Ганна. — Когда он сбросит с себя перья и птичий клюв…

— Ну, тогда придет его очередь целоваться.

— Ах, вы, болтуньи! — побранила их королевна. — Разве можно говорить так громко о поцелуях между мужчиной и девушкой? Меня удивляет, как вам не стыдно!

— Э, что за беда, если о поцелуях говорится в шутку…

— Ведь мы пока не собираемся никого целовать…

— О ком умалчиваем с намерением!

— Ну да! А про царевича, обращенного в птицу может толковать всякая девушка, и мечтать о нем, и…

Но Ильдихо нахмурила белый лоб и слегка сжала пунцовые губки. Ганна тотчас же заметила этот признак неудовольствия своей госпожи. Она потихоньку дернула свою подругу за курчавые спутанные волосы, чтобы та перестала докучать королевне.

— Подождите меня здесь, — сказала дочь Визигаста служанкам, указывая на причудливое ложе из мха. — Мой венок из буковых листьев готов. Мне надо увенчать им исток лесного ручья. Я дала такой обет.

— Лесной ключ посвящен Фригге, — серьезно заметила Ганна. — И по нему можно угадывать будущее. Пусть королевна идет одна — ее не должен видеть при этом ничей глаз!

Ганна потянула за плащ любопытную Альбрун, которой так хотелось подсмотреть, что станет делать молодая госпожа у священного источника…

IV

Ильдихо быстро продвигалась вперед. Она была вынуждена не раз наклонять голову в золотой диадеме волос, чтобы не задеть за древесные ветви, переплетающиеся над узкой лесной тропинкой, едва заметной посреди сырого мха. Тропинка все дальше углублялась в лес. Деревья становились гуще, все скупее проникали под их зеленый свод яркие солнечные лучи. Вскоре Ильдихо достигла цели — истока священного ключа.

Место, откуда бил источник, вырываясь из таинственных, глубоких недр земли, было обложено красивым темно-красным песчаником. Сделали это предки короля Визигаста. Красота, прочность и вместе с тем мягкость песчаника напоминали те же качества бука — с его ласкающей глаз листвой и гибкими ветвями, недаром эти камень и дерево существуют вместе.

Бук — краса леса — невольно приводит на память миф о прекрасных дриадах, и недаром на верхнем центральном камне незатейливого свода, сооруженного без помощи цемента, была нацарапана руническая надпись, гласившая:

Этот быстрый ключ
Живой воды
Оградил и посвятил
Богине Фригге
Фр идгаст,
Удалых наездников-ругов
Благочестивый король.
Фригга, пошли благодать твою
Во дворец и в хижину
Нашим женщинам
Из рода в род.

Камень с надписью был обвит венком из темного плюща и крупных лиловых колокольчиков. Венок лежал здесь уже целую неделю, но не завял, потому что его освежали мелкие брызги воды и влажные испарения. Ильдихо опустилась на колени, бережно положив рядом с собою на мох буковую гирлянду. Она осторожно сняла с центрального камня старый венок и разделила его на две половинки, слабо державшиеся вместе. Потом девушка поднялась и произнесла торжественным, серьезным тоном:

Фригга, я вопрошаю!
Как этот венок, так и наше будущее:
Что случится с венком,
То будет с нашей жизнью и любовью.
Направо плыви «его» участь,
Налево — моя!

Фригга, я вопрошаю!