Аукцион

— Я не скажу, что у меня куры не клюют баки, — продолжал между тем Розен, — но кое-что я готов внести для первого раза. Мистер Степанов рассказал мне об аукционе в Лондоне... Я не смогу там быть, но я полечу в Нью-Йорк через Цюрих, сразу же позвоню вам...

Паша посмотрел на Степанова; лицо его было, как у мальчика, нескрываемо радостно; он поднял большой палец, накрыл его ладонью, а после «присыпал солью», именно так в детстве мы выражали высшую форму радости, вспомнил Степанов. «Паше, наверное, лет тридцать, он ближе к дочке моей, к Бэмби, чем ко мне, странная проблема — водораздел памяти, чертовски интересно; хотя говорят, что в старости очень хорошо помнится детство, все возвращается на крути своя; жаль только, что круг последний...»

Запись телефонного разговора Степанова и Розена с Ростопчиным была переслана представительством в Цюрихе («Юридическая контора Мэнсона и Доу») в Гамбург, фолу, той же ночью; однако его там уже не было, вылетел в Лондон; утром отправили вдогонку шифрограммой с пометкой «спешно».

В десять часов Фол прочитал шифрограмму, попросил отправить запрос на Розена, «находящегося в настоящий момент в Москве, но базирующегося на Панаме, какой-то бизнес, подробности неизвестны», и отправился на Нью-Бонд стрит, 34, в фирму «Сотби», куда уже была привезена работа Врубеля.

IV