Аукцион

— Ты спишь? — требовательно спросил Миша (он обычно ставил вопросы, как напористый следователь прокуратуры; голос металлический, только смеется грустно). — А напрасно! Вчера я брал интервью у одного американца, он торговец, в общем-то, мелюзга, тянет миллионов на двадцать, большего не стоит, так вот, он знает про твою книгу о нацистах, грабивших музеи Европы...

— Врет, — ответил Степанов, зевая.

— Сначала извинись, потом я продолжу...

— Врет, — повторил Степанов, — Эта книга на английский не переведена.

— Я прошу извиниться за то, что тягуче зеваешь, разговаривая со мною.

— Господи, Пи Ар Ю Си, ты что?!

— Ну, хорошо, ты же знаешь, я тебе всегда все прощаю! Так вот, американца зовут Иосиф Львович, на самом деле он поляк, Юзеф Леонович, говорит по-русски, как мы с тобою, очень хочет повидаться.

— А на кой черт он мне нужен?

— Нужен. Но это не телефонный разговор.

— Собираешься взорвать мост? Отравить водопровод?

— Что?!

— Если нет, тогда говори все, что хочешь. Согласно Конституции, мы караем лишь терроризм, расизм и призывы к войне, все остальное вполне законно, то есть подлежит обсуждению по телефону.

— Ты сумасшедший, — рассмеялся Миша. — Ну, хорошо, этот самый Иосиф дал мне понять, что он готов войти в твое предприятие...

— То есть?

— Мне показалось, он намерен предложить тебе свои услуги в поиске и попытке возвращения того, что ищут твои друзья на Западе,

— Откуда такая трепетная любовь к России?

— Дело в том, что мальчишкой он бежал от Гитлера из Польши. Отца занесло в Штаты, а его к нам. Работал в Караганде на шахте... На фронт не взяли, зрение плохое. Ну, а потом вернулся во Францию, оттуда перекочевал к отцу в Панаму и принял американское подданство. Говорит, что благодарен русским за то, что спасли жизнь ему... Хочет отблагодарить. Только не знал, как это сделать... А когда прочитал тебя, сразу понял, что нужно предпринять. Главное, чтоб никакой политики; он так и сказал:

«Я очень трусливый, боюсь политики, как огня».

— Врет, — повторил Степанов и поднялся с низкого дивана. — Химичит.

— Ты думаешь? — голос Пи Ар Ю Си сделался звенящим. — Может, у тебя есть основания говорить так?

— Оснований нет, — ответил Степанов. — Какие основания, если я его не видел?

— Дать ему твой телефон? Или послать к черту?

Степанов пожал плечами.

— Пусть позвонит...

— Теперь последнее. Как ты думаешь, стоят переводить Апдайка? Или лучше написать в Рим, Гору Видалу, чтобы он прислал мне свой новый роман? Погоди одну минуту, я закрою дверь, страшно кричит Темка, у него животик болит.

Степанов воочию увидел, как Миша — по-юношески порывистый в свои пятьдесят четыре года — вскочил с табуретки (он обычно вел телефонные разговоры из кухни, сделанной удивительно уютно и красиво, чисто американский стиль, тамошние архитекторы научились делать отличный дизайн для кухонь, как-никак, душа дома), закрыл дверь в комнату, где его молодая жена воевала с годовалым Артемом, вернулся на место, закурил и резко прижал трубку к уху.

(Так все и было, кстати говоря.)

— И еще: у тебя нет знакомых, которые продают морозилку? Только не финскую, а нашу, за двести восемьдесят?

— Нет, Мишенька.

— Жаль.

— А вот у тебя нет хорошего дерматолога?

— Записывай, — как всегда, Мишина реакция была стремительной, — скажи, что от меня, представься. Что-нибудь еще?

— Ты в Лондоне был?

— Был ли я в Лондоне?! Я жил в этом прекрасном городе полгода, когда возил туда выставку наших фотографий! Незабываемо! Записывай телефоны, я даю тебе великолепных людей...

— Кто они?

— Мои друзья, этого достаточно?

«Воистину, «бюрократия дружбы» — самая могущественная в этом мире! — подумал Степанов. — Как обидно, что термин «рекомендательное письмо» ушел из нашего обихода; ведь рекомендуют только того, в кого верят; на визитной карточке может быть множество титулов, но разве они определяют истинную ценность человека?! Какое все-таки счастье, что дружество непрерываемо, уходит звено, но связующая цепь остается, в этом главная человеческая надежда...»

Миша продиктовал телефоны, объяснил, у кого можно остановиться, если кончатся деньги на отель, кто в силах финансировать затраты на транспорт при том, что ответишь тем же в Москве, кто поможет посмотреть самые интересные спектакли и кто в случае нужды проконсультирует (причем бесплатно) сердце и почки; поинтересовался, нет ли у Степанова знакомых в Архангельске, туда летит его приятельница на симпозиум, записал адрес охотника и краеведа Антипкяна, спросил, не болит ли у Митя затылок в связи с дикими атмосферными перепадами, и, сказав, что должен срочно вести на прогулку своего пса, положил трубку, успев при этом пошутить:

— Не можешь без Пи Ар Ю Сэя, поскольку я тебя шустрее.