Auribus Teneo Lupum (ЛП)

Разделавшись с едой, он хватает меня за руку и тащит в ванную. Я тоже втянута под струи душа, на время пока Бен моется, и стоит мне выглянуть за шторку, как он грозно рычит. Его тёмные глаза впалые, уставшие.

Бен вытирается и выталкивает меня из ванной. Воспользовавшись возможностью, я нахожу визитку Фазмы и черкаю ей сообщение о встрече. Какой от этого вред? Ещё я пишу Джесс и Роуз, чтобы узнать, как там дела с новоиспечённой парой Фамильяров, и усаживаю свою задницу на пол гостиной. Блять, новый диван так никто и не купил.

Внезапно меня толкают вперёд. Я успеваю подставить ладони и не рухнуть, но Бен хватает меня за затылок и пришпиливает голову к полу, другой рукой подтягивая вверх мои бёдра. Пока устраивается у меня между ляжками, он не произносит ни слова. Сил сопротивляться нет, ковёр обжигает кожу на щеке, и я зажмуриваюсь. Не могу я этого произнести. Если он не остановится…

— ПРЕКРАТИ! — взвизгиваю я, озвучивая-таки свой протест.

И Бен прекращает.

Сердце колотится, когда он переворачивает меня на спину и разглядывает голодными тёмными глазами. Он и правда похож на дикого зверя: широченные плечи подрагивают, лоб покрывают чёрные, слипшиеся во влажные пряди волосы, а член пульсирует буквально в считанных сантиметрах от моего влагалища. Трясясь, я с трудом сглатываю.

альфа-самец, благоговейно шепчет голосок. Ему уже реально пора спуститься с небес на землю.

Бен глядит пронзительно и неотрывно, как акула.

— Прекратить? Почему?

— А разве нужна причина? Я не твоя собственность.

— …Но я хочу тебя трахнуть. — Для наглядности он обхватывает ладонью эрегированный член.

— Ну, а я вот не хочу.

Он стискивает зубы и отстраняется, садясь на корточки. Я поднимаюсь и присаживаюсь перед ним. Бен рассеянно поглаживает член, глядя на то, как я на него пялюсь.

Его шея напрягается.

— Больно. Мне нужно трахаться. — На долю секунды его глаза закатываются, и он стонет. На головке выступает предэякулят. — …Не могу просто забить на это.

Меня накрывает воспоминаниями о мучительной боли в животе во время течки. Я-то на неё забивала. Как бы. Приходилось много мастурбировать, чтобы держать боль в узде, и даже тогда я отчаянно нуждалась в своей паре.

У меня на глазах обычные поначалу прикосновения превращаются в дрочку. Он с рычанием ускоряется, и мы оба смотрим на член, как будто он сделает сейчас что-нибудь эдакое. Бен кладёт свободную руку мне на ляжку и, стоя на коленях, выгибается, пока бешено наяривает по стволу. На его продолговатом лице появляется выражение злости, будто его бесит, что у него вообще есть хуй. Он, как и я, раб собственных гениталий, и нам обоим это ненавистно.

Бен толкает меня на спину и выгибается над моим распластанным телом. Он кряхтит и стонет, а узел начинает постепенно наливаться кровью. Пару раз он резко вдыхает, а затем кончает, матерясь и заляпывая меня сгустками спермы. Другой рукой он быстро обхватывает узел. Я пытаюсь увернуться от такого обилия семени, но оно попадает мне на грудь и живот. Бен не издаёт ни единого звука наслаждения, как во время секса, — он продолжает ругаться и шипеть сквозь зубы.

После он обессиленно падает возле меня, по-прежнему сжимая и массируя узел. Он выдыхает и прикрывает рукой глаза, а из его стояка тем временем продолжает сочиться сперма.

Я невольно продолжаю пялиться.

— Это… нормально?

— Бывает иногда, когда дрочу во время гона. — Бен морщится и исторгает очередную порцию кончи. — Болит просто пиздец как.

— …А может, хватит его трогать?

Он стонет и выплёвывает «блять!», затем до побелевших костяшек сдавливает узел. Черты его лица искажаются, и видно, что ему на самом деле невыносимо больно. Облегчение во мне уступает место чувству вины.

— Тогда узел снова надуется! — рявкает он. — Думаешь, нахрена я всё время ищу омежью пизду? Мне, сука, приходится делать её работу и… — он стонет, приподнимая бёдра, и член содрогается и вновь начинает исторгать сперму, — …в-выжимать его. Я ещё поэтому так взбесился, когда понял, что теперь буду с тобой.

А-а. Ну, я бы тоже, наверное, была в бешенстве. С минуту я размышляю, постукивая большими пальцами друг о друга.

— И сколько это длится? — спрашиваю я.

— Узел сдуется минут через десять. Моя рука не очень-то похожа на киску. И я до ночи буду дурной и злой. — Он чуть приподнимает руку и глядит на меня. — А что?

Я поворачиваюсь набок и тянусь к узлу. Бен шлёпает меня по руке.

Я нахмуриваюсь.

— Дурак, я помочь пытаюсь.

— Не нужна мне дрочка из жалости! — резко отвечает он. — И ты сказала, что не хочешь, так что… — Он охает, сжимая узел. — Не надо.

Вот я этого и не делаю. Мы лежим там в относительном молчании; он время от времени покряхтывает, когда из него вытекает сперма. Узел опадает, и Бен кладёт влажную руку на живот и засыпает. Я беру салфетку и привожу его в порядок, насколько это в моих силах. Эрекция никуда не девается. Наверняка ему очень больно.