Auribus Teneo Lupum (ЛП)

— Нам нужно сходить в клинику, — говорю я невозмутимо. — Раз ты изничтожил все мои супрессанты.

Он кряхтит, проходя через оргазм, затем снова обмякает. Я вскидываю брови, глядя в его осоловелые глаза, и постукиваю по его губам очередной ложкой с йогуртом. Он еле-еле открывает рот, чтобы съесть её.

— К чёрту таблетки, — мямлит он.

— Ничего подобного. — Я стукаю ему ложкой по носу, и Бен издаёт жалобный стон. — Мне ещё рано, придурок.

Бен фыркает.

— Не важно. Я о вас позабочусь.

Я закатываю глаза, не утруждая себя ответом. У него до сих пор гон, он плохо соображает. Я наклоняюсь вперёд, чтобы взять с острова бутылку воды, и предлагаю ему попить, а потом откидываюсь назад, открываю холодильник и достаю ещё один йогурт. Бен захлёбывается и прикладывается спиной об остров, снова кончая.

— Рей! — вскрикивает он, задыхаясь. — Господи!

Это происходит каждый раз, стоит мне потревожить узел, — как будто его тело беспокоится, что я уйду, так и не забеременев. Я опять устраиваюсь у него на коленях с клубнично-банановым йогуртом в руках и как ни в чём не бывало вскрываю его, пока Бен, матерясь и закрыв лицо руками, содрогается в оргазме.

Где мы только ни занимались сексом в этой квартире. Пока он во мне, я делаю свои дела: ем, читаю, смотрю телик. Обниматься и засыпать мне уже надоело.

Через несколько минут Бен выскальзывает из меня и идёт в душ. Я привожу себя в порядок, ожидая своей очереди, — я не настолько глупа, чтобы светить перед ним своим мокрым телом, — и, пока суд да дело, смотрю «Шоу Мори Повича». К нам приехал новый диван — секционный, бежевый, он занимает половину гостиной. Я сворачиваюсь на нём нагишом и облизываю ложку, глядя сериал.

Внезапно локоть пронзает острая боль, и я в шоке взвизгиваю. Я спрыгиваю с дивана и слышу из ванной рык Бена. Что за хрень?!

— Извини! — кричит он. — Локтем долбанулся.

Мы сказали друг другу те самые три страшных слова, так что узы наших родственных душ становятся ещё крепче. Я уже погуглила. Мы делим боль на двоих, а через пару месяцев начнём делить ещё и «удовольствие». Иногда я улавливаю его эмоции, а он — мои, но окончательно всё устаканится, судя по всему, только спустя годы совместной жизни. Хотя метка единения должна ускорить процесс.

Когда боль в локте отступает, я снова устраиваюсь на диване. По ходу, я сама на это подписалась, раз сказала «я тебя люблю», — теперь выбора у меня особо и нет. Но если бы и был, я бы всё равно выбрала Бена. Теперь, когда он осваивает манеры, он уже не жутчайший говнюк, а… просто говнюк. С его судимостью я могу смириться. Меня тоже, бывает, заносит на поворотах. С таким, как, например, Финн я бы не ужилась.

Зато для Роуз Финн подходит идеально. Это даже немного бесит. Я отправляю ей сообщение о том, что у Бена всё ещё гон и что мы с ним сидим дома, и спрашиваю, как дела у Финна. Спустя минуту или две она отвечает: «Та же херня».

— Рей?

Я продолжаю строчить, когда из коридора доносится мрачный и уставший голос Бена.

— Да-а-а? — кричу я в ответ.

Он шаркает по полу.

— Хочу немного поспать. По-моему, уже почти всё.

— Ладно. Я приму душ и пойду за супрессантами. Сгоняю за пятнадцать минут, так что звони, если опять сорвёт крышу.

Бен заглядывает в гостиную; его тёмные глаза слипаются от усталости. Он представляет собой довольно жалкое зрелище: чёрные спортивки висят на бёдрах, голая грудь вся в царапинах и полумесяцах от моих ногтей, мокрые чёрные волосы прилипли к голове. Я выпячиваю нижнюю губу, затем, пританцовывая, подхожу к Бену, поднимаюсь на цыпочки и целую его в лоб. Он стонет и склоняется ко мне, утыкаясь носом мне под челюсть.

— Купишь чаю? — бубнит он мне в шею. — Он помогает мне уснуть.

— Угу. С ромашкой?

— Будь добра. — Он наваливается на меня со стоном. — Я пиздец как устал, но чувствую приливы энергии и хочу тебя трахнуть. Не могу больше ни о чём думать. — Бен обнимает меня за талию и крепко сжимает. — Люблю тебя.

Моё сердце пропускает удар. Я неловко похлопываю его по спине и с трудом сглатываю ком в горле.

— Я тоже тебя люблю.

Потом он плетётся в постель, а я запрыгиваю в душ, чтобы смыть пот и сперму. Я мою голову, брею ноги, и, выйдя из душа, чувствую себя гораздо лучше. Чистя зубы, я легонько толкаю дверь ногой и иду на доносящийся из спальни храп. Я закатываю глаза и улыбаюсь. Всё равно куплю ему чай, чтобы потом не возмущался.

Собрав волосы в хвост, я натягиваю джинсы с зелёной майкой и выхожу на улицу.

Сегодня отличная погода. Голубое небо безоблачно, и никто не пялится на след от укуса на моей шее или на фамильярный шрам на руке. Я потягиваюсь и зеваю. Оттого, что Бен крепко спит наверху, я испытываю странное чувство удовлетворения. Моё.

— Рей, привет!

Я поворачиваюсь и взвизгиваю, увидев Роуз; на ней юбка и модная блузка. Она тоже визжит, и мы крепко обнимаемся. Мы тут же начинаем болтать о странностях гона и показываем друг другу всякие отметины по всему телу. Люди вокруг косятся на нас.

Роуз кружится, словно в танце, демонстрируя след от укуса на плече.