АУТОДАФЕ ЛЮБВИ (СИ)

– Ладно, заканчивайте тут с ним. Оттащите его побыстрее в камеру смертников и возвращайтесь. Там, наверное, уже во всю развлекаются с его чистокровным дружком, а я не хочу пропустить такое веселье, – произнес начальник охраны и поспешно вышел из каземата.

Гарри подхватили под руки и потащили к выходу. Парень, после оглашения чудовищного по своей жестокости приговора и последующего за ним изнасилования, находился в шоковом состоянии. Но тут до него дошел страшный смысл слов, оброненных тюремщиком – в соседней камере сейчас насиловали Драко!

– Нет! – вдруг закричал Поттер и рванулся с такой силой, что его с трудом удержали. – Не трогайте Малфоя, сволочи! Это я шлюха, меня ебите, только не его! – кричал развенчанный герой магического мира, вырываясь из крепкого захвата с силой удерживающих его здоровых мужчин, которые тащили его по гулкому, темному коридору, и вопли парня эхом отдавались от мрачных стен.

– Делайте со мной все, что хотите, суки, только отпустите Малфоя!

Драко выволокли из зала суда, где был оглашен его смертный приговор, и сейчас тащили в одно из тюремных помещений, чтобы приготовить так же, как и Гарри, к завтрашней казни, но молодой человек изо всех сил вырывался в стремлении хоть на миг вернуться туда, где была Нарцисса Малфой. Ее чудовищный крик до сих пор звучал у него в ушах, отчего в жилах холодела кровь и бешено стучало сердце. Он чувствовал, что произошло что–то очень страшное, непоправимое, но не мог и не хотел в это поверить. Драко тащили по пустому темному коридору, и, несмотря на то, что его руки были скованы за спиной наручниками, несколько дюжих тюремщиков–конвоиров с трудом удерживали осужденного. Малфой словно обезумел, он вырывался, как одержимый, кричал, пытался кого–то укусить и пнуть ногой. Он рвался хоть на долю секунды увидеть свою маму – живую. После оглашения приговора она кричала и молила о милосердии для сына, а потом вдруг затихла, и в зале суда повисла угнетающая, мертвая тишина. И Драко понял, что с мамой что–то случилось. Расталкивая конвоиров плечами, он бросился к ней. Ему необходимо было видеть ее лицо, ее глаза, прикоснуться к ней, и пусть руки были скованы за спиной, он должен был в последний раз пусть не обнять ее, но хотя бы коснуться губами ее мокрой от слез щеки, чтобы попрощаться с ней навсегда, потому что жить ему осталось меньше суток, и это была их последняя встреча. Но ему не позволили проститься с матерью, конвоиры преградили ему путь, схватили, кто–то ударил в пах, но Малфой, не замечая собственной боли, скрипя зубами, продолжал вырываться из захвата тюремщиков. В зале поднялся шум, кто–то из судей громко стучал молотком и требовал соблюдать порядок. На несколько мгновений Драко задержал взгляд на Гарри, стоящего на коленях и ошеломленного вынесенным приговором. Затем от любовника он перевел взгляд на отца, который держал на руках лишившуюся чувств Нарциссу, и по бледному лицу Люциуса, по его глазам, в которых застыл настоящий ужас, Драко понял, что с мамой случилось что–то очень страшное. Он снова сделал отчаянный рывок, чтобы освободиться. Парень кричал и бился в руках судебных конвоиров, он умолял и проклинал их, он звал маму, но она уже не слышала его криков. Малфой–старший держал безжизненное тело Нарциссы, и во взгляде отца было столько боли и отчаяния, что Драко ужаснулся.

– Будь ты проклят, Люциус Малфой! – закричал бывший слизеринец. – Ты убил маму, а завтра убьешь меня! Знай, я буду умирать, проклиная тебя! Ты палач! Ненавижу тебя! – кричал Драко, и многие из присутствующих судей почувствовали, как у них по спинам пробежали ледяные мурашки от диких воплей обреченного ими на смерть отчаявшегося молодого человека. На их глазах разыгрывалась жестокая, кровавая драма с необратимыми последствиями. Родной отец отправил на эшафот единственного сына, не сумев простить ему ошибку юности, а мать, узнав о чудовищном приговоре, умирала тут же, в зале суда, от поразившего ее горя.