АУТОДАФЕ ЛЮБВИ (СИ)

Тюремщики развязали веревки по бокам полосатой робы и с легкостью стащили ее с тела осужденного. Им не понадобилось даже расковывать руки заключенного, что и предусматривал специфический покрой тюремного одеяния. Кто–то из мужчин со смехом пошлепал Гарри по ягодицам, отчего лицо парня покрылось пунцовыми пятнами. С него сняли наручники и подтолкнули к столу.

– Ложись и раздвигай ноги, пидор. Щаз тебе красоту будем наводить, гы–гы.

Поттер внезапно догадался, для какой процедуры его привели сюда. Парень покраснел так, что от стыда запылали даже уши. Гоблин–цирюльник оценивающе смотрел на его волосатый лобок и заросшую мошонку, явно прикидывая объем и сложность работы. Не дожидаясь, пока Гарри ляжет сам, тюремщики подхватили его под руки, чуть приподняли и опрокинули спиной на столешницу. Его ноги остались свисать со стола, лежать в такой позе было страшно неудобно и очень стыдно. Бывший герой магического мира попытался приподняться, но тут же получил сильный удар в челюсть, от которого на миг потемнело в глазах, а во рту сразу же почувствовался соленый привкус крови. Поттер затравленно посмотрел на тюремщика, угрожающе нависшего над ним, его кулак перед самым носом Гарри выглядел весьма впечатляюще.

– Лежи спокойно и не дергайся, ублюдок, – рявкнул мужчина, и замахнулся для нового удара.

Поттер смутно понимал, что сопротивляться и протестовать, наверное, бесполезно, он ничего не сможет сделать, и чувствовал себя во власти непреодолимой силы, которой невозможно противиться. Он лежал на жесткой столешнице и тупо рассматривал закопченный сводчатый потолок, а слезы стыда и унижения потекли по его щекам под хохот и непристойные шуточки, которые отпускали собравшиеся около него тюремщики, свободные в этот момент от службы.

Цирюльник принес медный таз с водой и небольшой сверток с инструментом. Похахатывающие тюремщики взялись за ноги Гарри и, согнув их в коленях, раздвинули максимально широко в стороны, открывая на всеобщее обозрение распахнутую промежность с крупной мошонкой, покрытой черной кучерявой порослью, под которой темнела дырочка заднего прохода. Двое других мужчин стали удерживать парня за руки. Кто–то из тюремщиков принялся ощупывать яички молодого человека, перекатывая их в своей ладони и слегка сжимая мошонку сильными пальцами. Другой конвоир оттянул кожицу с головки члена и полностью, до предела ее открыл, явно наслаждаясь рефлекторным сопротивлением осужденного гомосексуалиста, который вздрагивал от каждого прикосновения. Еще один мужчина, наклонившись над промежностью Гарри и широко раздвинув его ягодицы, указательным пальцем надавил на сфинктер, пытаясь расширить плотно сжатое кольцо заднего прохода и ввести палец внутрь. Поттер испуганно вскрикнул, чувствуя, как преодолевая сопротивление мышц, в анус проникает чей–то палец, и, зайдя в глубину, нажимает на простату. Парень начал вырываться и ерзать по столу, пытаясь соскользнуть с этого пальца, что вызвало новый взрыв смеха. Его отпустили, а тем временем тюремный цирюльник взобрался на небольшую табуретку, устроился между ног растянутого на столе осужденного, развернул свой сверток и быстро приготовил мыльный раствор. Гарри, увидев большую опасную бритву в маленьких ручонках гоблина, непроизвольно дернулся. Он не понимал, для чего потребовалось использовать этот старинный и небезопасный инструмент, ведь для того, чтобы побрить ему промежность, можно было использовать простое бытовое заклинание, которое изучают в школе еще на первом курсе. Но, видимо, эта процедура имела скорее унизительный характер, чтобы подвергнуть осужденного большему позору. Поттер дернулся еще раз в стремлении свести широко разведенные ноги, но тот из охранников, который ударил его, сейчас снова склонился над ним, и, не скрывая злорадства, произнес:

– В твоих же интересах не рыпаться, сучка. Ты же не хочешь, чтобы тебе случайно отрезали хуй или яйца? Хотя, они тебе все равно не нужны, ты же не мужик, Поттер, а девка с разъебанной пизденкой.

Все присутствующие весело заржали, снова посыпались скабрезные шуточки и оскорбления. Тем временем цирюльник ловко и быстро намылил волосы на лобке Гарри и взялся править бритву, которая при отблеске горящих факелов казалась просто огромной в его маленьких ручонках. Бывший гриффиндорец, приподняв голову и закусив губу, с опаской наблюдал за уверенными движениями цирюльника, как будто тот всю жизнь брил вот так, без использования магии.

– А сейчас, Поттер, лежи спокойно, – произнес гоблин. – Здесь тебе никакой магии не будет, даже не надейся. Рука у меня твердая, но бритва очень острая. Если дернешься, пеняй на себя.

– Да, сэр, – выдавил из себя Гарри, чувствуя, как вмиг пересохло горло, а на лбу выступили крупные капли холодного пота.