Авантюра, валюта и кровь

– Кто станет отрицать тот сущий факт, что два дня назад, – подгоняя приведённый пример под заказанные билеты, позволяющие попасть на коронный чартер «848-й» (что нетрудно проверить), продолжала беспардонная авантюристка-адвокатесса словесную перепалку, – он разрешил мне вылететь в город Москву, где, как известно, в некоей деревеньке, недалёкой от славной столицы, у него имеется маленький частный домик и где, уверяю вас, располагается надежный, скрытый от прочих людей, тайничок – вот в нём-то аккурат и хранились накопленные им ранее баснословные капиталы.

– Очень интересно? – презрительно улыбнулся недоверчивый следователь. – Неужели господин Мэйсон настолько Вам, болтливая мисс, доверяет, что открыл искомый секрет потайного хранилища, где у него находятся настолько крупные сбережения.

– Ба?! – упивалась одержанной победой бессовестная защитница. – Разве Вам не приходило на ум весомое размышление, что мы вдруг собрались между собой пожениться и что в скором времени я перейду из добросовестного юриста в безмерно любящие супруги – как Вам такой расклад, а?

Нестандартный подход, предпринятый к освободительному мероприятию, удивил Мишина ничуть не меньше дотошного следователя. По мнению устоявшегося холостяка, он, и правда, надеялся немного «покувыркаться» с прелестной красоткой… но вот женитьба? О столь неприятных перспективах пронырливый авантюрист, проживший всего-навсего двадцать восемь лет, пока еще не задумывался. Хотя-а… еще раз оглядев несравненную Хлою, он поневоле подумал: «Если уж и выбирать себе какую жену, то, конечно, только такую. Да и по мятежному духу она является близкой – вон скольких людей за единственный день «развела»! – а ей хоть бы хны. Впрочем, она еще не встречалась с господином Мак-Коганом…» – подытожил американский пройдоха печальную истину.

Пока он размышлял, деловитая адвокатесса продолжала защитное нападение:

– Так вот, возлюбленный воздыхатель послал меня к себе на подмосковную дачу, где я благополучно извлекла из потаённого тайника доверенные мне нехилые денежки. Что дальше? Я встретила любимого кавалера с американского самолета. Майкл подтвердил добросердечное намерение, что окажет материальную помощь, необходимую на срочное излечение моей младшей сестры; сам же он решил купить себе новёхонькую машину, о которой грезил в несбыточных снах, но никак не мог себе неоправданные траты позволить.

Глава V. В офисе русской мафии

Изрядно запутанный следователь в конечном счёте не выдержал и, нарушая прописные истины и писанные инструкции, прямо в лоб спросил косноязычную оппонентку:

– Хорошо, а ложное сообщение о вероятном взрыве, якобы ожидаемом в аэропорту Шереметьево – это тоже не Ваша озорная идея, мисс Карен? Ах, да?! Наверное, кто-то другой придумал хитроумную уловку, изрядно, заметьте, поднадоевшую, и ловко перевел незапланированную посадку во Внуково – не так ли? Помимо прочего, Вы ведь, конечно, знаете, что любые телефонные разговоры, ведущиеся с бортов самолетов, подробно записываются; соответственно, мне достоверно известно, что Мэйсон перед самым приземлением Вам позвонил. Теперь ответьте: о чем же Вы с ним беседовали? Хотя можете не утруждаться: я и так хорошо осведомлен о ваших неоднозначных переговорах – вы обсуждали внеплановую смену маршрута.

– Ну и что? Наши приватные разговоры – личное дело, – спокойно отвечала невозмутимая Хлоя. – Вы можете сто раз прослушать и тысячу раз переслушать, а если найдете в нашей простой беседе что-то предосудительное, то попробуйте предъявить нам в прямую вину. Уверяю, в незатейливом трепе, ни о чём конкретном не говорящем, Вы ничего преступного не услышите – то случилась исключительно частная, деловая беседа.

Пускай у него ничего и не получалось, но представитель правоохранительных органов стремился любыми путями додавить чересчур разговорившуюся противницу:

– Вы неправы: у нас существует уличная видеозапись, где Ваш двуличный клиент, балаганный фокусник, эксцентрично подменил идентичные чемоданы и где все его ловкие телодвижения прекрасно запечатлелись на замедленной записи.

Однако Хлоя оказалась отнюдь не наивной дурочкой и в тупиковую безвыходность её не поставило даже серьёзное, если не явное обвинение. Она саркастически усмехнулась: ей только-только пришло на цепкую память, как на одной из последних лекций им показывали, что, при резкой подмене предметов, остается смазанная, невзрачная запись, ничуть не пригодная для приведения в качестве бесспорного доказательства. Вспомнив о важном условии, она уверено заявила: