Авантюра, валюта и кровь

Пока Мишин и его неотразимый юрист высказывали друг другу ненавязчивые претензии, всполошённый следователь направился напрямую к главному прокурору, чтобы согласовать немедленное задержание хотя бы одного афериста Мишина. Государственный обвинитель Корнилов Василий Иванович являлся заслуженным работником юридической сферы и виделся нестарым еще человеком, едва приблизившимся к пятидесятилетней отметке; высокий, стройный, всегда подтянутый, не имевший вредных привычек, – словом, всем презентабельным видом статный мужчина представлял убедительную, долгими годами сложившуюся, уверенность. Описывая его внутренний мир, можно отметить, что он считался образцовым, исполнительным, настырным, принципиальным, и было бы очень странно, если бы вдруг оказалось, что, непримиримый к любому нарушению существовавшего закона, тот человек пошел на сделку с непоколебимой, ничем не запятнанной, совестью. Вот и теперь, подробно изучив неубедительные материалы, представленные Самодовольным и не содержавшие в себе даже маленького намека, что ввезенные капиталы были как-то задекларированы (ну, или хотя бы имели под собой законную подоплеку), прокурорский сотрудник недовольно нахмурился; но частная собственность есть личная собственность, и он пустился в углублённый анализ. По собранным документам проходила версия идентичная, как и у Мэссона, что, дескать, похищенные деньги у Когана являлись чисто российскими и что он просто везде возил их с собой. О фиксационной камере слежения принципиальному руководителю, естественно, не докладывалось. В конечном итоге, изо всех собранных материалов, выходило, что Юрген прибыл во внуковский аэропорт с серебристым чемоданом, под завязку набитым американскими долларами и что он ни на секунду с ним не расставался, из-за находившейся внутри огромной денежной суммы. Изучая немногочисленную документацию дальше, добросовестный прокурор для себя прояснил, что нерадивый заявитель нежданно-негаданно обнаружил в руках чужой чемоданчик, доверху набитый различными мужскими аксессуарами, гигиеническими надобностями и носимыми предметами личной необходимости, никак не стоившими трех миллионов. Еще ответственному законнику представилась уникальный шанс убедиться, что, оказывается, Мишин выглядел не настолько глупым, чтобы положить в огромный кейс собственные вещи или чтобы оставить на нём характерные частички, способные впоследствии на него хоть как-нибудь указать, например: отпечатки пальцев, потожировые следы, личные документы, другие выделения, распознаваемые современными техническими устройствами [в похожих случаях он заполнял подменные объекты исключительно новыми принадлежностями, дабы идентифицировать по ним конкретного человека становилось бы нереально (можно раскрыть секрет, что в момент проведения основной операции на ловких ручонках у предусмотрительного авантюриста находились телесные резиновые перчатки, тонкие, плотно прилегавшие и ничуть не заметные)]. Ну, а когда на прокурорский стол легли несомненные экспертизы, гласившие, что на чемодане, изъятом у Когана, нет никаких других следов, кроме его собственных, да разве ещё незадачливого охранника, а все весомые доказательства, указывавшие на преступное посягательство, – это голословное заявление Юргена, которое указывало, что якобы у него пропала аналогичная сумма, и которое подкреплялось его же неподтвержденным предположением, что Мэссон является авантюристом средней руки (то есть у него просто не может существовать трех миллионов американских долларов), Василий Иванович не на шутку разгневался и, возвращая хлипкие протоколы на срочную доработку, чуть ли не по лицу заехал Самодовольному, недовольно швыряя недостаточные документы обратно:

– И ты, Юрик, приходишь ко мне с бездоказательной ахинеей, чтобы произвести процессуальное задержание, да еще и иностранного гражданина? Да знаешь ли ты, что уже завтра в суде его выпустят, а против нас накатают выразительную «телегу», от которой мы год не отпишемся, причем не исключается, что и в ихнюю поганую Америку не единожды придётся скататься, извиняясь за неправомерные действия, предпринятые по отношению к их самому законопослушному, априори почтенному, гражданину.

– Но здесь же несомненная кража, – настырно настаивал подкупленный следователь, – и думать не стоит, а просто поглубже рассматривать приведённые факты: во-первых, «поют» сильно складно, значит, договорились значительно раньше; во-вторых, американскую адвокатессу заранее нанял – хотя я больше склоняюсь к мысли, что своенравная девица является его потенциальной сообщницей; ну, а в-третьих, касаясь уже сомнительного юриста, часть украденных денег она в момент перевела за границу, чтобы инициировать дорогостоящую операцию, необходимую её младшей сестрице. Да и… консул этот, штатовский, постоянно мешает, – не имея более ничего существенного добавить, он попросту сетовал, – никакой возможности нормально работать!