Авантюра, валюта и кровь

В тот же самый момент, когда молодой пропойца предавался глубокомысленным рассуждениям, в центральном офисе «российской якудзы» две партии приобретенных наркотиков, обе весом по пятьдесят килограммов, отправлялись в рабочее помещение, где происходила расфасовка «убойного кокаина» на более мелкие спец-пакеты, пригодные для использования в розничном сбыте. Сначала, пока в первом пакете шло освобождение от «пагубного товара» самого верха, причин для беспокойства ни у кого не возникло, потому как сверху находился настоящий «отличнейший кокаин»; однако, постепенно приближаясь к середине «разбадяженной упаковки», расфасовщики непринужденно заметили, что шинкуют уже не губительные наркотики, а самую обыкновенную соду; попробовав сомнительный порошок, находившийся внизу упаковки, «проверявший специалист» безошибочно констатировал, что именно в действительности там было положено. Впоследствии, на всякий случай поступив подобным же образом и со вторым, и с третьим пакетом, было безошибочно установлено, что в них сложилась точно такая же ситуация.

Для такого рода преступной организации настолько несоразмерная подмена являлась чрезвычайным происшествием громаднейшего масштаба, поэтому сразу же последовал доклад самому главному боссу. Едва до него дошла информация (до сих пор просто неслыханная!) он мгновенно побелел от обуявших его гнева и ярости – грозный преступник понял, что русские поставщики наркотических средств ни во что его не ставят и что они вознамерились поиграть с ним в нехорошие, а проще сказать, очень опасные игры; в итоге он даже стал немного задыхаться от незнакомого раньше волнения и, единственное, что смог сделать в столь непростой ситуации, растопырил пять пальцев правой руки, потом, соединив их вместе, провел ладонью по горлу, изображая понятный всем знак, что непременно нужно кого-то убить, а затем злобно хрипя прорычал:

– Папа Ко-о… эля!!!

Глава XIX. Нападение

Тем же самым временем, как разъяренный главарь японской мафии выносил приговор одному из самых значимых московских наркоторговцев, Альберт, окончательно проснувшись, взял в руки нож, обозначенный огромным лезвием, (зачем-то оставленный в прихожей на пуфике?) и стал непроизвольно покручивать им в шелудивых ручонках; он еще не знал, что два японских ниндзя, следившие за квартирой, только-только получили жесткий приказ «Немедленно уничтожить обоих курьеров!»

Верные преступному долгу, они решительно подошли к входной железной двери, и один из них легонько надавил на кнопку звоночка. Ничем не обеспокоенный, Ситнев (как он всегда поступал в подобных случаях), даже не заглянув в смотровой глазок, незадачливо освободил замочную скважину от личинного язычка, лишив запорное устройство его прочного свойства. Мэссон не успел… выбежав из зала, где происходило общее совещание заговорщиков, он, единственное, лишь громко воскликнул:

– Не открывай!

Однако было уже достаточно поздно: дверь распахнулась и на пороге возник обезличенный человек, облаченный в непроницаемое черное одеяние – по его глазам легко было распознать типичного представителя японской национальности, державшего в руках самурайский меч, отличавшийся узким лезвием и удлиненной разукрашенной рукояткой. Наметив поразить Алика в самое сердце, он сделал убийственный выпад… но – то ли от длительного запоя, то ли от внезапности нападения, то ли от простого везения? – закоренелый пропойца мотнулся чуть в сторону, вследствие чего клинок, нацеленный ему в жизненно важный орган, по самую рукоятку вонзился в правую часть груди и легко вошел в давно уже исхудавшего алкоголика.

Сам не зная зачем и действуя машинально, на подсознательном уровне, одновременно с наносимым ударом Альберт сделал резкий рывок вперед, и большой кухонный нож, случайно оказавшийся у него в руках, на всю длину лезвия был всажен в шею внезапно образовавшегося противника.