Авантюристы

Позже ошеломленный Нарышкин утверждал, что Наконечник сам вырвался из его руки. Как бы там не было, но Копье Гая Кассия Лонгина со свистом рассекло воздух и впилось в грудь человека, который так страстно хотел обладать бесценной реликвией, что шел к этому обладанию по трупам ни в чем не повинных людей.

Трещинский пошатнулся.

У Сергея в мозгу, словно выжженные каленым железом, стали всплывать когда-то слышанные слова и складываться в строчки.

«Но так как была пятница, Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, ибо та суббота была день великий, просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их. Итак, пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней, но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода. И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его…».

Левушка снова пошатнулся и растянул тонкие губы в кривой улыбке, запекающейся на его белом как мел лице.

— Да воззрят… на того, Которого пронзили… — прохрипел он, булькая кровью.

— Не обольщайся, Лева, вечная жизнь тебе в отличие от Него не уготована, — сказал Сергей, почувствовав сострадание к умирающему врагу. — Но, как знать, может, Он тебя и простит?

Трещинский стекленеющими глазами посмотрел на торчащий из его груди наконечник и, усмехнувшись, отрицательно покачал головой:

— Иди ты… знаешь куда …моншер! — давясь кровью, выплюнул он, выронил саблю и показал холеным пальцем на мокрые булыжники мостовой, по которой неслись по направлению к Босфору потоки грязной воды.

— Моя сковородка…там, в самом низу…уже греется, — пробулькал он с мрачной иронией, коченеющими руками вырвал из груди Копье и бездыханный повалился на мостовую. Мощный поток подхватил его и вместе с грязью и мусором стамбульских улиц медленно потащил вниз. Еще ниже…

В конце улочки раздался истошный женский крик, наполненный болью и яростью. Это была «Анастасия Нехлюдова».

— Убейте их всех!

Схватка была недолгой. Нарышкин успел выхватить из мутного потока Наконечник и один из нападавших с рассеченным лицом тут же забарахтался в воде. Копье, испившее свежей крови, как будто само выбирало себе жертву. Нарышкина охватил священный трепет, который, похоже, передался и нападавшим. Во всяком случае, близко подойти те уже не рискнули, несмотря на крики разъяренной женщины. Посовещавшись, они повернулись и растворились в одном из боковых проулков. Сергей оглянулся. Тылы удачно прикрывали Терентий с Заубером. Дядька вовсю размахивал киркой, и подступиться к нему было опасно. Иоганн Карлович также успешно отбивался от двух нападавших. Видя бегство части своего воинства, головорезы сделали то же, что их приятели — развернулись и показали пятки.

— Стойте, трусы, куда вы? — в отчаяньи кричала Анастасия, но ее никто не слушал.

— Похоже, наша взяла, а, Карлыч? — с содроганием глядя на Копье и все еще не веря в то, что произошло, спросил Нарышкин.

Заубер обернулся, и в этот момент хлопнул негромкий выстрел.

Анастасия отбросила в сторону разряженный пистолет и, пошатываясь, последовала за убегавшими башибузуками.

Иоганн Карлович прислонился к стене и медленно сполз на мостовую. Поток тут же образовал возле него пенные буруны. Рука, которую Заубер почему-то прижимал к левому боку, вся оказалась в крови.

— Это есть шлехт. Простите, меня, кажется, задевайт, — виновато улыбнулся он.

К отплытию контрабандистов и Мони компаньоны все же успели. Нарышкин дотащил немца на себе. И хотя рана Заубера была перевязана сорочкой Нарышкина, он потерял много крови и был очень бледен.

— Нужно найти доктора! — Сергей был в замешательстве. Можно ли брать немца в море?

— Не надо доктора. Я справиться. Рана не есть глубокая. Просто крови немножко потеряль, — говаривал товарища Заубер. — Ты не сметь рисковать тем, что у тебя в тележка. Надо отплывайт немедленно.

Сергей, скрепя сердце, подхватил немца, дядька вкатил по сходням тележку, вслед за ними поднялась на борт и Катерина.

— Ну и ловкий же Вы человек, Сергей Валерианович, из всякой пертурбации выйдите. А я так сразу решил: побегу, чтоб паруса подымали, чтоб значит…

Договорить Моня опять не сумел, поскольку получил увесистую оплеуху.

— Да что Вы деретесь, как скаженный?! Нельзя Вам и слово сказать! Эй, там, отплываем! — заорал на подряженных контрабандистами моряков-греков Моня. — Отдать концы!

По камням пристани загрохотал экипаж. Из кареты выпорхнула рыжеволосая турчанка.

— Сергей! Серьёжа! — во весь голос закричала женщина и призывно замахала руками.

Но шхуна, медленно набирая ход, уже двинулась из гавани на север.

— Кто это? — сурово спросила Катерина у Сергея.

— Это одна знакомая француженка. Она… — договорить Нарышкин не успел: Катерина влепила «грозе морей», обладателю сокровищ и победителю в дуэли звонкую пощечину, а сама в рыданиях упала на сваленные на палубе мешки.

— О как! — констатировал Моня.