Читаем Авеста полностью

97. Трепещет пред которым Тлетворный Анхра-Манью, Трепещет пред которым И проклятая Ярость, Трепещет пред которым И Леность долгорукая, Трепещут пред которым Все мыслимые дэвы И грешные лжецы :

98. "Пускай не поразит нас Ударом грозный Митра, Чьи пастбища просторны! Не порази нас, Митра, Чьи пастбища просторны!" Сильнейшим из божеств, Смелейшим из божеств, Живейшим из божеств, Быстрейшим из божеств, Из всех наипобедным На землю сходит Митра, Чьи пастбища просторны.

Молюсь я ради счастья...

XXV

99. Мы почитаем Митру... Трепещут пред которым Все мыслимые дэвы И грешные лжецы. Летит он, стран владыка, Чьи пастбища просторны, Над стороною правой Земли этой широкой, Округлой, дальнокрайней.

100. И Сраоша, друг Аши, Летит от Митры справа, Высокий, мощный Рашну Летит от Митры слева, А воды и растенья И праведных фраващи Летят со всех сторон.

101. Даёт им стрелы Митра С орлиным опереньем; Но если достигает, Летя, он стран враждебных" То поражает первым У них ударом Митра Людей и лошадей их, Так, что трепещут разом И лошади, и люди.

Молюсь я ради счастья..

XXVI

102. Мы почитаем Митру... И кони его белы, Копье длинно и остро, А стрелы его быстры И издали разят У ратника умелого.

103. Его создал хранителем Творец Ахура-Мазда Всего благого мира, Он - страж и охранитель Всего благого мира. Он охраняет Мазды Творенье неусыпно. Он сохраняет Мазды Творенье неусыпно. Молюсь я ради счастья..

XXVII

104. Мы почитаем Митру... Он длинными руками Обманщика хватает: Он на востоке схвачен, На западе сражен он, Будь он в истоке Ранхи Или в земли средине.

105. Его обхватит Митра Обеими руками; Несчастный и заблудший, Нерадостный душой, Так думает несчастный, Что всего зла не видит И что всей лжи не видит, Когда не смотрит Митра.

106. Но думаю в уме я: "И смертного нет в мире С такой дурною мыслью, Чтобы была сильнее, Чем Митры мысль благая. И смертного нет в мире, Чтобы дурное слово Сильнее молвил, чем бы Благое слово Митра; И смертного нет в мире, Чтобы дурное дело Сильнее сделал, чем бы Благое дело Митра;

107. И смертного нет в мире, Чей разум был бы больше, Чем разум прозорливый Божественного Митры; И смертного нет в мире, Чтоб также чутко слышал Обоими ушами, Как слышит чуткоухий, Тысячеумный Митра Он видит всех лжецов. Он мощно выступает, Летит он, властный Митра, И взглядом дальновидным Он замечает всех:

108. "Кто будет мне молиться? Кто мной пренебрегает? Кем чтим я, кем обманут? Кому даянья, счастье, Телесное здоровье Я даровать могу? Кому добро желанное Я даровать могу? Потомство родовитое Кому взращу отныне?

109. Кого я властью сильной Великолепным войском Нежданно одарю? Владыка самовластный, Башку разбивший злого Враждебного владыки, Карающего в гневе Немедля наказаньем, Когда рассержен будет, То усмирится Митрой, Его довольным словом.

110. Кому болезнь и гибель Или нужду несчастную Я даровать могу? Кому потомство знатное Я разом поражу?

111. И от кого власть сильную Великолепным войском Внезапно отниму? Владыка самовластный, Башку разбивший злого, Враждебного владыки, Карающего в гневе Немедля наказаньем, Когда рассержен будет, То разъярится Митрой, Что недоволен словом". Молюсь я ради счастья...

XXVIII

112. Мы почитаем Митру... С копьем из серебра И в золотых доспехах Кнутом он погоняет, Широкоплечий ратник. Когда в страну приходит, Где почитают Митру, Широкие долины Даёт он для пастьбы, Где бродят скот и люди Привольно по земле.

113. Пусть он придет на помощь, О Митра и Ахура! Его кнута удары Коней заставят ржать, И от кнутов свистящих, И тетивы звенящей, От острых стрел летящих Падут кровь проливавшие Сраженные ублюдки.

114. Так дай же нам, о Митра, Чьи пастбища просторны, Упряжкам нашим силу, И нам самим здоровье, Дай нам способность видеть Врагов издалёка, И чтоб мы побеждали Врагов одним ударом, Всех недругов враждебных И каждого врага. Молюсь я ради счастья...

XXIX

115. Мы почитаем Митру... О Митра, глава дома, И рода, и народа, Страны и всей общины.

116. Двадцатикратно слово Между двумя друзьями, Согражданами между Оно тридцатикратно, Сотрудниками между Оно сорокократно, Между женой и мужем Пятидесятикратно, Меж соучениками Шестидесятикратно, Ученика с учителем Семидесятикратно, А между зятем с тестем Восьмидесятикратно, И девяностократно Между собратьев двух.

117. Между отцом и сыном Стократен договор, Тысячекратно слово Меж странами двумя, И мириадократно Маздаяснийской Веры: Затем идут дни силы И времена Победы.

118. (Так возвещает Митра): "Я снизойду к молитве И низких, и высоких Как Солнце, что чрез Хару Летит в своем полете, Вот так же, о Спитама, Я снизойду к молитве И низких, и высоких Наперекор усладе Злодея Анхра-Манью". Молюсь я ради счастья...

XXX

119. Мы почитаем Митру... "Так почитай же Митру, Учи о нем, Спитама! Поклонятся пусть Митре И все маздаяснийцы, И крупный скот, и мелкий, И птицы, и пернатые, Что крыльями летят.

Перейти на страницу:

Похожие книги

А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1
А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Предлагаемое издание включает в себя материалы международной конференции, посвященной двухсотлетию одного из основателей славянофильства, выдающемуся русскому мыслителю, поэту, публицисту А. С. Хомякову и состоявшейся 14–17 апреля 2004 г. в Москве, в Литературном институте им. А. М. Горького. В двухтомнике публикуются доклады и статьи по вопросам богословия, философии, истории, социологии, славяноведения, эстетики, общественной мысли, литературы, поэзии исследователей из ведущих академических институтов и вузов России, а также из Украины, Латвии, Литвы, Сербии, Хорватии, Франции, Италии, Германии, Финляндии. Своеобразие личности и мировоззрения Хомякова, проблематика его деятельности и творчества рассматриваются в актуальном современном контексте.

Борис Николаевич Тарасов

Религия, религиозная литература
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука