Август

Люся держалась за руку Петрова, он заботливо придерживал ее, сопровождал по монастырю, покупал свечи и образки св. Ипатия Гангрского. Вместе впервые внимательно слушали экскурсовода, занимательно рассказывавшего славную историю монастыря, связанную с появлением на российском престоле рода Романовых. Вспоминалось вместе с повестью о Смутном времени недавнее прошлое и кололо сердце. Подвиг народа русского и людей его — Ивана Сусанина, Козьмы Минина, Дмитрия Пожарского, — волновал надеждой на новые подвиги, и на новую силу, которая когда-нибудь да проснется в людях.

Притихшие туристы их группы взволнованно расселись на деревянных скамьях в одной из келий монастыря, переделанной под маленький концертный зал. В полной тишине перед ними появились четыре молодых человека в черных подрясниках — знаменитый ансамбль духовной музыки «Канторс».

И, словно в ответ на грустные мысли Петрова, полилась а капелла «Покаянная молитва о Руси» Чайковского. Словно Толян с Сашей, Иванов и сам он — Петров, стояли отрешенные на каменном древнем полу и пели вместе с монахами о сути и смысле жизни, которая была им назначена, да не исполнена, еще не исполнена. Так и не исполнена, несмотря на немолодые уже годы. Слезы набухли в зеленых Люсиных глазах, как будто и верила она в чудо и одновременно прощалась с чудом, не в силах в него поверить.

Сердцем покаянным,
С пламенной молитвою
Припадем к Создателю:
Боже, храни Святую Русь!

Боже, прости её!

Боже, храни её!

Божье Промышление

Скорби посылает ей
За грехи сыновние.
Боже, спаси родную Русь!

Боже, прости её!

Боже, храни её!

Много ниспослано ей испытаний,

Много дано ей еще пережить.
Дай обновление, дай упование,
Доблесть и силу ее возродить!

Боже, прости её!

Боже, храни её!

Боже, спаси нашу Русь и храни!

* * *

Из Ипатьевского монастыря туристов неожиданно повезли в Богоявленский собор, не входивший в программу сегодняшней экскурсии. Народ взволновался. Самые сведущие заговорили о чуде, ведь в соборе том хранится чудотворная Фёдоровская икона Божией матери! Приложиться к ней, помолиться перед ней — одной из самых чтимых русских святынь — разве не чудо? А тут вдруг жаркое марево августовского дня раскололось громом, обрушился на изнемогающую землю освежающий ливень, где-то вдалеке сверкнули молнии. Но как только подъехал автобус к собору, как ливень стих, а потом и вовсе перестал. Повисла в небе через весь город радуга, прямо над золотыми куполами собора в окружении трогательных елей, макушки которых зеленели над высокой беленой стеной, отделявшей собор от оживленной костромской улицы. Люся накинула на голову платок, взглянула на Петрова, просияв неподдельной радостной улыбкой и, обогнав всех туристов, первой вбежала в храм. Андрей Николаевич даже и не пытался ее догнать. Поставив свечу и приложившись к чудотворному образу, Люся отошла чуть в сторону, пропуская к иконе немедленно выстроившуюся очередь, стала на колени и долго молилась так, не замечая текущего мимо ручейка туристов, не обращая внимания на недоуменные или даже насмешливые взгляды некоторых из них. Сколько времени прошло так? Не помнила она и не знала. Андрей осторожно тронул Люсю за плечо и бережно вывел из храма, — автобус уже бибикал вовсю нетерпеливо, призывая запоздавших скорее ехать на пристань.