Августовские пушки

Ланрезак нашёл Жоффра в кабинете в присутствии генералов Белена и Бертело, начальника и помощника начальника штаба. Белен, когда-то известный своей живостью, выглядел явно утомлённым. Бертело, решительный и остроумный, как и его английский коллега Генри Уилсон, был неисправимым оптимистом, неспособным по природе своей предвидеть беду. Он весил 230 фунтов и, капитулировав перед августовской жарой, сменил военный мундир на простую рубашку и шлёпанцы. Ланрезак, чьё креольское лицо ещё более потемнело от беспокойства, настаивал, что немцы появятся на его левом фланге как раз тогда, когда он глубоко втянется в Арденны, где трудные условия местности сделают быстрый успех сомнительным, а поворот назад – невозможным.

Своим, как называл его Пуанкаре, «сладким, как крем», голосом Жоффр изрёк, обращаясь к Ланрезаку, что его страхи «преждевременны», и добавил: «У нас сложилось впечатление, что у немцев там ничего не готово», подразумевая под «там» запад от Мааса. Белен и Бертело также повторили, что «там ничего не готово», и попытались одновременно успокоить и ободрить Ланрезака. Ему внушали, чтобы он забыл об обходе и думал только о наступлении. Ланрезак покинул главный штаб, по его словам, «со смертью в душе».

Вернувшись в штаб 5‑й армии, находившийся в Ретеле у подножия Арденн, он нашёл на своём столе донесение от начальника разведки главного штаба. Эта бумага только усилила в нём чувство обречённости. Донесение оценивало силы противника за Маасом в восемь армейских корпусов и четыре или шесть кавалерийских дивизий, что было явной недооценкой. Ланрезак немедленно послал адъютанта с письмом к Жоффру, обращая внимание командующего на донесение, «исходящее из Вашего собственного штаба», и настаивая, что перемещение 5‑й армии в район между Самброй и Маасом следует «изучить и готовить с данной минуты».

Тем временем в Витри явился ещё один встревоженный проситель, попытавшийся убедить главный штаб в опасности, которая нависла над левым флангом. Когда Жоффр отказался включить Галлиени в состав штаба и Мессими дал тому должность в военном министерстве, к генералу стали стекаться все донесения разведки. И хотя среди них не было разведсводок главного штаба, так как Жоффр систематически отказывался пересылать их правительству, Галлиени имел достаточно информации, чтобы определить численность огромного потока войск, которому предстояло обрушиться на Францию. Это было то самое «великое наводнение», которое предсказывал Жорес, предвидя использование резервов на передовой линии. Галлиени предложил Мессими поехать в Витри и заставить Жоффра изменить планы, но Мессими, почти на двадцать лет моложе Жоффра и откровенно того побаивавшийся, сказал, чтобы Галлиени ехал сам, – мол, именно ему Жоффр многим обязан в своей карьере и поэтому прислушается к его словам. Это было явной недооценкой Жоффра, который всегда слушал лишь того, кого хотел. Приехавшему в штаб Галлиени Жоффр уделил всего несколько минут и отослал к Белену и Бертело, которые повторили то же самое, что говорили Ланрезаку. Главный штаб упорно «закрывал глаза на явные факты» и отказывался считать германское продвижение западнее Мааса серьёзной угрозой. Галлиени, вернувшись из главного штаба, так и доложил Мессими.

И всё же в тот вечер, под давлением неопровержимых доказательств, главный штаб заколебался. Отвечая на последнее срочное донесение Ланрезака, Жоффр согласился «изучить» предлагаемое перемещение 5‑й армии и разрешить «предварительные мероприятия» для манёвра, хотя всё ещё настаивал, что угроза флангу Ланрезака «далека от непосредственной и её определённость совсем не абсолютна». К следующему утру, 15 августа, эта угроза стала очевидной. Главный штаб, взвинченный до предела в ожидании наступления, озадаченно следил за левым флангом. В 9 часов утра Ланрезаку сообщили по телефону, что он может подготовиться к манёвру, но не должен осуществлять его без прямого приказа главнокомандующего. В течение дня в главный штаб поступили новые донесения: германская кавалерия, численностью до 10 000 человек, форсировала Маас у Юи; затем пришло сообщение, что противник атакует Динан и уже захватил цитадель, господствовавшую над городом и расположенную на высокой скале на правом берегу; в следующем донесении сообщалось, что противник предпринял попытку форсирования общими силами, но был встречен I корпусом Ланрезака, выдвинувшимся с левого берега, и в жестоком бою отброшен через мост обратно (в этом бою в числе первых раненых оказался двадцатичетырехлетний лейтенант по имени Шарль де Голль). Это был тот самый корпус, которому 12 августа разрешили перейти реку.