Августовские пушки

Теперь уже угрозу слева невозможно было преуменьшить. В 7 часов вечера Ланрезаку передали по телефону прямой приказ Жоффра переместить 5‑ю армию в угол между Самброй и Маасом, а через час приказ был подтверждён письменно. Главный штаб уступил – но не до конца. Приказ – специальное распоряжение №10 – изменял планы ровно настолько, чтобы избежать угрозы охвата, но не настолько, чтобы отказаться от наступления по «Плану-17». В документе говорилось, что противник, «очевидно, предпринимает основные усилия силами своего правого фланга к северу от Живе» (как будто Ланрезак этого не знал), и предлагалось главным силам 5‑й армии двинуться на северо-запад, чтобы «действовать совместно с английской и бельгийской армиями против войск противника на севере». Один корпус 5‑й армии должен был остаться развёрнутым на северо-восток, чтобы поддержать 4‑ю армию, на которую теперь возложили задачу наступления в Арденнах. Фактически в соответствии с этим приказом порядки 5‑й армии должны были растянуться на запад на более широком фронте без получения дополнительных сил.

Приказ №10 требовал от генерала де Лангля де Кари, командующего 4‑й армией, приготовиться к наступлению «в общем направлении на Нёфшато», то есть прямо в сердце Арденн. Чтобы усилить эту армию, Жоффр предпринял сложный обмен частями между армиями де Кастельно, Ланрезака и де Лангля. В результате два корпуса, обученные Ланрезаком, у него забрали и заменили другими, совершенно новыми. Хотя в составе новых частей были две очень боеспособные дивизии из Северной Африки, которые пытался остановить «Гёбен», излишние перемещения и изменения в последнюю минуту только усилили недовольство Ланрезака, близкое к отчаянию.

В то время как вся французская армия имела целью нанесение удара в восточном направлении, ему вменялось в обязанность защищать неприкрытый фланг Франции от удара, который, по его мнению, должен был её погубить. Ланрезак считал, что на его долю выпала самая тяжёлая задача – хотя главный штаб придерживался другого мнения – при самых малых средствах. Его настроение не улучшилось от того, что ему предстояло действовать совместно с двумя независимыми армиями – английской и бельгийской, командующие которых были выше чином и совершенно ему незнакомы. Солдаты Ланрезака должны были совершить в августовскую жару восьмидесятимильный марш за пять дней, и даже если им удастся достичь Самбры раньше немцев, он боялся, что окажется всё равно слишком поздно. Немцы выйдут к реке такими силами, что остановить их будет невозможно.

И куда же запропастились англичане, которые должны быть у него на левом фланге? До сих пор их ещё никто не видел. Хотя Ланрезак и мог узнать точное местонахождение союзников в главном штабе, он больше не верил штабистам и мрачно подозревал, что Франция оказалась жертвой какого-то хитрого английского трюка. Либо британские экспедиционные силы суть миф, либо они доигрывали последний матч в крикет перед тем, как вступить в войну, но в существование экспедиционных сил он поверит только тогда, когда их своими глазами увидит кто-нибудь из его офицеров. Ежедневно – и безрезультатно – высылались разведывательные дозоры, в состав которых почему-то входил английский офицер связи при 5‑й армии лейтенант Спирс (весьма странное занятие для офицера связи, которое, кстати, Спирс так и не объяснил в своей знаменитой книге). Им не удалось обнаружить ни одного солдата в хаки. Отсутствие англичан всё больше усиливало тревогу Ланрезака, усугубляя ощущение надвигающейся опасности. «Моё беспокойство, – писал он, – достигло предела».

Одновременно с приказом №10 Жоффр попросил Мессими перебросить с позиций на побережье три территориальные дивизии, заполнив ими промежуток между Мобёжем и Ла-Маншем. Чтобы организовать хоть какую-нибудь оборону против германского правого фланга, он готов был скрести по сусекам, но ни за что не соглашался взять хотя бы одну дивизию из числа выделенных для лелеемого им наступления. Он всё ещё не хотел признавать, что противник навязал ему свою волю. Никакие Ланрезаки, Галлиени и разведсводки в мире не могли поколебать его убеждения в том, что чем сильнее окажется правый фланг немцев, тем более многообещающими выглядят французские перспективы на захват инициативы в центре.