Авиатор. Назад в СССР 6

— Янтарь, 217й, прошу проход над вашей точкой. Высота 1500, — запросил Валера, когда до самой авиабазы Шинданд оставалось порядка 30 километров.

— 217й, не возражаю, у нас свободно. 1500 сохраняйте.

Проходим предгорье и вот уже перед нами пустынная местность, окружающая авиабазу. Горы остались позади, но на западе начинается ещё одна гряда, разделяющая Афганистан и Иран.

— Снижаемся до 400, — передал мне Гаврюк.

— Низковато, — сказал я Валере, не обращая внимания, что говорю это в общий эфир.

На каждой постановке нам всегда говорят, что снижаться ниже 5000 без особой надобности запрещено. Причина простая — попадание в зону поражения переносных ЗРК. Одно дело снижаться, когда есть необходимость нанести удар. Но у нас сейчас по заданию запланировано снижение в этом районе.

— Высота 400. Скорость 1000, — скомандовал Валера. — Обороты максимал на раз… два!

Перевёл самолёт в разгон, стрелка на указателе скорости двинулась в направлении соответствующей отметки. Внешний мир начал сужаться до размеров кабины, образуя единое бледно-жёлтое пятно. Пустыня и небо сливались воедино, а я всё своё внимание удерживал на правой консоли крыла своего ведущего.

— До точки 3 километра. Янтарному большой привет от Окаба! — сказал в эфир Гаврюк, когда мы пронеслись над лётным полем авиабазы в Шинданде. — Обороты 90, крен 45, разворот влево. Набор 6000.

— 217й, наблюдаем вас. Окабу взаимное приветствие! — ответил нам руководитель полётами с Шинданда.

Через минуту мы отошли от Шинданда в сторону Баграма. В дальнейшем весь полёт как под копирку со многими другими в Афгане — следуем в горизонте на свой аэродром, запрашиваем заход через привод и начинаем выполнять снижение по крутой глиссаде.

В этот раз не вышло у меня зайти с первого раза. На высоте 1000, моё местоположение было над ближним приводом. Как я не пытался попасть в полосу, перелёт у меня будет очень большой.

— Выводим. Шасси, — скомандовал Валера, и я переставил кран выпуска-уборки стоек в положение убрано.

— Обороты максимал, на повторный, — продолжил Гаврюк, и мы снова стали набирать высоту, не меняя курса посадки.

— Убрал. Справа на месте, — доложил я.

— Окаб, 217й ушли на повторный, птиц много, — соврал Валера из-за того, что я не попал в полосу.

— Понял вас. Рассчитываете заход с прямой? — запросил руководитель полётами. — Буря подходит, надо побыстрее посадку или на запасной.

— 1500. Курс сохраняем, — дал мне команду Валера, и мы выровнялись по горизонту в направлении гор. — Окаб, 217й, прошу заход с обратным стартом. — Запросил Валера.

— Вас понял, 217й, выполняйте. Полоса свободна.

— Принял. Заход по одному рассчитываю, — сказал Валера и показал мне выйти вперёд. — 218й, роспуск рассчитываем на удалении 5, с переворотом.

— Понял, 217й.

Визуально под нами остался торец полосы с обратным курсом посадки. Я перевёл самолёт в разгон и стал набирать высоту.

— Переворот, — услышал я в эфир голос Валеры.

На высотомере проконтролировал высоту 1800. Отклонил ручку управления резко влево, перевернул самолёт, начав пикирование. Впереди уже проходит ближний привод Валера, а вот мне ещё предстоит выровнять самолёт.

В предыдущем заходе я не попал с более простого манёвра. А теперь Гаврюк загнал меня вообще на какой-то цирковой номер!

Я снизил обороты, выровнял самолёт относительно горизонта и выпустил шасси. Скорость вертикальная большая, но допустимая.

— Проверь скорость, 216й! — слышу я в эфир подсказку от руководителя полётами.

Полоса уже рядом, а высота ещё 300 метров. Рычаг управления двигателем уже почти на минимальном режиме для такого резкого снижения. Прошёл торец полосы и понял, что сесть у меня уже получиться. Снова, как и в училище, взгляд вперёд и влево. Начинаю выравнивать самолёт и убираю обороты двигателя на малый газ. Есть касание!

— Парашют… Есть тормозной! — слышу в эфире подсказку от помощника руководителя полётами.

Начинаю заруливать на стоянку, понимая, что с меня пот ручьём течёт, а пальцы на правой руке начинают трястись. Такого раньше не было. Внутренне, даже страшно стало за своё состояние. Перестал выдерживать нагрузки?

На стоянке после открытия фонаря кабины ветерок слегка обдул меня. Правда принёс этот засранец по имени «афганец» ещё и столпы пыли. На посадке о таком «подарке» стихии нас предупредили. Вообще, к смене погоды здесь не привыкать. Она может меняться по несколько раз на день.

— Сергеич, как аппарат? — похлопал меня по плечу Дубок и протянул свою фирменную конфетку.

— О! — показал я большой вверх палец своему технику. — Надо быстрее уходить, пока не забросало песком, — сказал я, снимая с себя подшлемник и закрывая им рот.

— Беги в наш домик. Гаврюк уже там. Пересидишь, пока за вами транспорт приедет.

Кабина моментально наполнялась песком, и Дубок очень торопился закрыть фонарь. Пока я бежал к домику, он со своими товарищами натягивал чехлы на самолёт, а другие специалисты осматривали борт. Вот она, служба техсостава, который незаслуженно забывают при раздаче наград.