Авиаторы Его Величества

– Что ты бы сделал на моем месте, Кройц?.. – отбросив устав, прямо спросил лейтенант.

– На месте офицера? – Марк фыркнул. – Немедля бы застрелился!

Диров от души рассмеялся. Капрал улыбнулся в усы.

– Вы про Павла знали?

– Нет. Половина досье вымарана. Как думаешь, теперь он вам расскажет?

– Сдается мне, даже Лис из него правду не вытянет, – Марк посмотрел на крутившегося возле связистов Ольга. – Да и после такого… Уволится наш великан, наверное…

Диров неопределенно качнул кистью. Он тоже так думал.

Мостик «Окулус Арканум» гудел от докладов. Боевые группы обменивались отчетами о повреждениях, раненых и потерях. Всем трем предстоял долгий ремонт, когда Венетра успокоится. На «Вентас Аэрис» у целителя Тита Росева и отца Рауна, капеллана, значительно прибавилось работы.

Алеманд попросил старшего лейтенанта Виктора Карсова вызвать майора Анатолия Даремина:

– Что в небе?

– Кого смогли не уронить, те висят, – грубовато ответил майор. – Песьи дети – все. Крапивника ищет «Верцинг». Харута на задворки унесло. Там какие-то гражданские повылазили…

Алеманд нахмурился. Внутри шевельнулось неясное предчувствие.

– Лейтенант Карсов…

– Уже, сэр, – тот будто прочитал его мысли.

Зазвучал искаженный связью голос старшего лейтенанта Себастьяна Левицкого:

– Вызывали?

– Доложите обстановку.

– Жив, сэр. Здоров. Без одного двигателя, – хрипловато ответил старлей. – Вижу чудо из чудес: шикарная шхуна гонится за ржавым галиотом, и, не поверите, долбаная корзина лучше!

– «Аве Асандаро»! – выкрикнул Алеманд, но, по крайней мере, не бросился к месту Карсова. Он резко сбавил тон: – Галиот называется «Аве Асандаро»? Лейтенант Левицкий, отвечайте!

– Да Тень разберет…

– Лейтенант Левицкий, сожги вас Белое Солнце, – прошипел офицер, – немедленно опишите галиот!

Что-то в интонациях командира убедило старлея выполнить приказ досконально.

– Старый, сэр. Модель где-то двухвековой давности – трехпалубная трехкрылая. Оснащение нестандартное: балансир плюс два вспомогательных и добавочный дизель. Топливо не жалеют, рвут на форсаже.

«Фаина! – оцепенел Алеманд. – Мария!»

– Лейтенант Карсов, связь с «Аве Асандаро»! Лейтенант Левицкий, прикрывайте галиот!

Алеманд в который раз до боли в пальцах сжал кулаки за спиной. Он беззвучно взмолился Белому Солнцу, прося защитить Марию и уберечь малышку Фини, где бы та ни была. Что она в небе, на галиоте или на шхуне, Алеманд страшился даже думать. Офицер надеялся – сестра на Венетре.

Чудовищным напряжением воли он заставил сердце биться спокойно и размеренно. Пара… минут. Пара долгих, бесконечных минут. Лицо замерло маской. Экипаж сегодня видел слишком много его эмоций.

Когда «Аве Асандаро» ответил, Алеманд медленно сел в капитанское кресло и склонился над пультом.

– «Вентас Аэрис»? – спросил Вильгельм Горрент. – Извините, вы слегка не вовремя…

– Мне безразлично, – произнес офицер. – Где ваш капитан?

– Вот поэтому и не вовремя, – вздохнул Вильгельм. – Как бы помягче объяснить…

Команда «Аве Асандаро».

Отчаянные меры. 25.07.2015

Палач. Специалист по устранению. Профессиональный убийца. До какого предела надо дойти, чтобы назвать смерть ремеслом?

О них редко говорят вслух, тем более не тыкают пальцем. Однако любой не вполне законопослушный человек знает или способен указать, к кому обратиться для кардинального решения проблемы.

Простые люди не делают разницы между преступниками. Но сами преступники всегда в курсе, кто из них убивает за деньги. «Убийца» – статус.

Одни просто работают. Другие наслаждаются процессом. Есть меткие стрелки, знатоки ближнего боя, талантливые химики и тонкие психологи. Все – мастера в своей области.

Профаны попадаются в собственные сети, собственным жертвам или исчезают не без помощи собственных нанимателей. И я не слышала о каких-либо сообществах или, хлеще, профсоюзах. Убийцы – конченые одиночки.

Верахвия Талвак

– Кэп, да это же… – потрясенно выдохнул Устин Гризек на ухо Лем.

– Сэйтон. Я вижу, Греза, – ответила она, отведя рацию в сторону, чтобы не услышал барон Эмрик Архейм. – Какого цверга ты еще не в оружейной?

– План меняется, капитан? – саркастически поинтересовался Вильгельм Горрент.

– Заткнись, умоляю.