Авиация и космонавтика 2014 12

В предварительный расчет маршрута требуется вводить поправку и так многократно. При боковом ветре задача усложняется. Не заснешь, даже если очень хочется: слишком велика опасность не встретиться. Летчики врубают автопилот и урывками по очереди кимарят, а у меня страдная пора: и посевная, и уборочная одновременно. И так всю дорогу, не выпуская из рук счетной линейки, корректируя маршрут. А когда танкер обозначается в пространстве, и мы подходим к нему в зону прямой видимости, к работе подключаются летчики. Командир начинает «бодаться» с конусом, помощник следит за дистанцией сближения и контролирует полет, а я отдыхаю. Вернее, стараюсь отдохнуть, потому, что хоть не управляю процессом перекачки, а всеми своими внутренностями и наружностями осязаю происходящее с нетерпеливым ожиданием как можно скорее закончить все это действо. Оно длится минут двадцать. Оба самолета, уравняв скорости, встали в строй заправки. Перед моим носом в спутной струе танкера упруго извивается в конвульсиях шланг, рыскающий и надвигающийся на меня с каждой минутой. И вот он долгожданный контакт! Ура! Попали в конус, началась перекачка. С этой минуты мы с танкером не просто связаны пуповиной, мы – единый организм, по жилам которого стремительно течет керосин. Если полетное задание не требует радиомолчания, то два самолета связаны между собой еще и радиоканалом УКВ. Кажется, всеми своими поджилками воспринимаю и чувствую тонны жидкого топлива, мчащиеся вместе с нами по небу и утекающие в бездонные закрома моего корабля.

Опасность столкновения при дозаправках была не единственной из возможных опасностей. Молю Всевышнего, чтобы не произошло в оставшиеся несколько минут ничего нештатного, как случилось однажды у В,А. Степанова на ТУ-95, когда топливный шланг неожиданно оборвался под днищем танкера. Зачарован происходящим, не могу оторваться и вытащить из черного портфеля для хранения карт свой старенький «Зоркий», чтобы запечатлеть все, что открылось взору. Взвожу затвор, щелкаю в разных проекциях и ракурсах: так, сяк, наперекосяк! Особисты грозились головы пооткручивать за это, но моя, как видишь, осталась на месте и… фотографии тоже.

Ну вот, кажется все: топливо принято в полном объеме, можно расставаться. Контактные замки открылись. Расцепление произошло. Заправочный шланг втягивается в танкер, омыв плексиглас передней кабины отяжелевшего бомбардировщика остатками керосина. Вздох облегчения всех членов экипажа, перед глазами которых происходит финальное завершение рискованного аттракциона. Уходим, благодарно качнув крыльями и отвалив в сторону на дальнейший маршрут.

Каждая из дозаправок стоила больших нервов, потов, стрессов, преждевременных инфарктов, язв желудка! Но возбуждала такую нирвану, такой восторг! На земле не испытать! Напряжение обессиливало и придавало силы, одновременно, наполняя верой в превосходстве над таинствами природы, гордостью за Отечество, придумавшее эти забавы.

Со временем дозаправки стали делом привычным, хотя, каждый раз, все равно, проявлялось своеобразие, отличавшее очередную от предыдущей. К сожалению, топливо, добытое такими трудами, не всегда использовалось по назначению до конца. Сколько его было сожжено и разлито принудительно, чтобы снизить посадочный вес корабля, идущего на вынужденную посадку. Как и в том полете, когда у нас вышел «раскордаж» с двигателями.

Самолеты Мясищева, сохранившиеся на музейных площадках: слева – бомбардировщик М-4 в Дягилево, в центре – бомбардировщик М-4 в Украинке, справа – бомбардировщик 3МД в музее ВВС в Монино.

Новое назначение

По служебной необходимости году в семьдесят пятом довелось мне оказаться в Москве в нашем штабе. Результатом той, ничто не предвещавшей командировки, явилась неожиданная встреча в коридоре с заместителем начальника штаба ДА А.И. Марченко, я с ним летал в Украинке. Он тогда у нас был командирам дивизии. Состоялся меж нами ни к чему особенно не обязывающий разговор. Разговор, как разговор: мало ли о чем может спросить генерал своего боевого товарища, а тот ему ответить. Как оказалось впоследствии, для меня он оказался вовсе не беспредметным. По

мог мне Марченко перевестись из «восточников» в штаб, в Москву. Мне сразу майора дали. Начал служить в специальной группе. Совсем другая жизнь началась с той поры! Должность моя была подполковничья, с нее на дембель потом пошел.

Жили мы с женой в Подмосковье в Чкаловском, на работу я ездил в Москву, если не улетал в командировки. Переучился наТу-134, Ту-154, Ил-62 , Ил-76.