Авраам Линкольн

«Проблема касается не только судьбы Соединённых Штатов. Перед всем человечеством поставлен вопрос: может ли конституционная республика, демократия — правительство народное и из народа — сохранить свою территориальную целостность в борьбе с внутренними врагами… Нашу систему народного представительства часто называют экспериментом. Мы уже прошли два важных этапа этого эксперимента: система создана и успешно работает. Но остаётся ещё один этап: нужно продемонстрировать, что мы способны противостоять сильнейшей попытке разрушить эту систему изнутри. Настало время продемонстрировать всему миру, что те, кто успешно провёл честные выборы, могут не менее успешно справиться с мятежом; что избирательные бюллетени — это справедливые и мирные преемники пуль и штыков; что если что-то честно и в соответствии с Конституцией решено при помощи бюллетеней, то любая попытка пересмотреть решение, вновь обращаясь к штыкам и пулям, бесполезна. Не может быть иной апелляции, кроме апелляции к бюллетеням и выборам. Таков должен быть главный урок мирного времени: люди должны понять, что того, чего они не добились выборами, они тем более не добьются войной; они должны понять, что затевать войну бессмысленно»^{473}.

Ответ на послание показал, что самые разные политические течения объединились для поддержки президента. Кабинет предполагал, что для успешного ведения войны нужно призвать 400 тысяч бойцов и выделить для этого 400 миллионов долларов. Конгресс решил, что этого недостаточно, и проголосовал за призыв полумиллиона человек и выделение 500 миллионов долларов.

Вскоре Вашингтон стал самым укреплённым городом Америки: его опоясывали 37 миль укреплений с семьюдесятью четырьмя фортами и двадцатью двумя батареями. Окрестности столицы покрылись аккуратными прямоугольниками палаточных лагерей. Солдаты маршировали под переделанный методистский гимн, распевая вместо «О, братья, ждите нас на Ханаанских берегах»:

Тело Джона Брауна лежит в земле сырой,
А душа зовёт нас в бой!

А газеты уже звали: «На Ричмонд! На Ричмонд!» — и конгрессмены жаждали стать очевидцами первых больших побед ещё до окончания внеочередной сессии и отъезда из столицы.

ВОЙНА ДИЛЕТАНТОВ

«Вперёд, на Ричмонд! Вперёд, на Ричмонд!» — день за днём на протяжении двух недель кричали заголовки газеты Хораса Грили «Нью-Йорк трибюн».

И внешняя, и внутренняя политика требовала как можно скорее продемонстрировать твёрдость, решительность, силу федерального правительства. Группа нетерпеливых конгрессменов (в том числе Трамбл) даже внесла законопроект о немедленном наступлении на столицу Конфедерации. Военные не хотели торопиться, и у них были веские доводы. Мало только собрать большую армию, её нужно где-то поселить, обмундировать и вооружить. Нужно подготовить и грамотно расставить офицеров, которые будут учить бывших фермеров и мастеровых ходить строем, быстро и без суеты маневрировать, строиться и перестраиваться в боевые порядки, заряжать, целиться, стрелять и при этом попадать. Нужно наладить снабжение и подвоз продовольствия… На всё это требовались месяцы непрерывной работы, а тут Монтгомери Блэр объявил генералу Скотту, что может добраться до Ричмонда с десятью тысячами людей, вооружённых палками. «Конечно, можете, — незлобиво отвечал Скотт, — в качестве военнопленных…»^{474}

У Скотта был свой неспешный план победы, прозванный журналистами «Анаконда»: к ноябрю подготовить войска и флот, весной следующего года начать наступление и взять под вооружённый контроль всю Миссисипи до самого Нового Орлеана, одновременно заблокировать все морские порты Конфедерации и через год победить «удушающим приёмом». Но целый год… Такой срок почти всем казался утомительно долгим.