Аврелия

— Ты знаешь, — продолжал Регул, — склеп у Коллинских ворот? Ты, вероятно, слышал, как казнят весталок?

Блаженная улыбка предстоящего торжества разлилась по лицу Равина, и он в первый раз нарушил свое молчание.

— Правда? — задыхаясь от волнения, спросил палач. — Правда? Казнить весталку!..

— И самую важную, Равин! Корнелию, великую весталку. Но все это от тебя зависит. Император только и ждет признания этих троих, которых завтра приведут сюда…

— О! — рычал Равин, покраснев от удовольствия.

— Надо, значит, приготовить могилу… Все по правилам нашей религии… Ты знаешь? Ну вот, а теперь прощай. Около десяти часов вечера я здесь. А те… Да ты не беспокойся… Увидишь закрытые носилки, ну и… Ты понял меня, я думаю? Прощай!..

И Регул удалился. Но почему Регул так заботился о «курульном» кресле для Палестриона, что это были за сатурналии? Почему он предстал перед императором в помятом платье, с некоторым беспокойством во взоре? Что с ним произошло? Здесь надо вернуться несколько назад.

Сатурналии, то есть праздник в честь Сатурна, праздновался в Риме со времен глубокой древности. Праздник был установлен в воспоминание о тех сказочных временах царствования на земле бога Сатурна, когда не было ни господ, ни рабов; когда все блага земные были общими и поровну делились между обитателями земли; когда благочестие, правда и справедливость царили между подданными Сатурна. Поэты назвали это «золотым веком», и век этот сохранялся в памяти римлян благодаря ежегодным празднествам. Люди возвращались воспоминанием к первобытным временам и хоть один день в году старались сгладить разницу в своем общественном положении. Праздник начинался за четырнадцать дней до январских календ (19 декабря) и продолжался один день. При Юлии Цезаре были прибавлены еще два дня, а в описываемое нами время сатурналии уже продолжались целую неделю. Особенное удовольствие от праздника испытывали римские рабы, вечно гонимые, всегда презираемые и унижаемые. «Они гуляли» — по выражению самого Регула, они были хозяевами города. По всему Риму шел самый широкий разгул. Рабы собирались на форумы, выбирали и распределяли административные, полицейские, судебные должности… Это была какая-то игра в управление государством, игра в республику. Они самым серьезным образом выбирали «претора», сажали его на, курульное, кресло; они выбирали «ликторов» и снабжали их наскоро сделанными атрибутами власти, — короче, устраивали импровизированный трибунал во всей полноте его обстановки… Раб Аврелии, Палестрион, и был избран «претором».

Идя к цезарю, Регул на форуме случайно попался на глаза строгого судьи Палестриона.

— Клянусь Сатурном, это негодяй Регул! — кричал, претор. — Ликторы! Схватить его и привести…

Приказ исполнен, Регул стоит перед судом бушующих рабов… Его уже обвиняют. Но в чем?…

Раб-«претор» произнес речь.

— Я утверждаю, — говорил Палестрион, придерживаясь формулы обвинения по римским законам, — я утверждаю, что предатель Марк Регул виновен в обольщении и смерти Дориды, рабыни божественной Аврелии; поэтому приказываю его… качать. Флейтист (несчастный Мизитий попал на экзекуцию) будет играть, пока не исполнят моего приказания!

Сопротивление бесполезно… Мизитий начинает свою игру, а Регул летит вверх… Он кричит, сыплет всякими угрозами, а толпа рабов подбрасывает его на широком ковре.

Вдоволь натешившись, рабы отпустили Регула. Но на кого он похож? Волосы в беспорядке, платье измято; с красного лица струятся потоки пота и, смешавшись с пылью и грязью, образуют темные полосы; глаза мечут молнии, а руки дрожат от злости, от издевательства свободных рабов…

Вот что произошло с Регулом…

На следующий день около десяти часов вечера в пещере Равина пылала уже большая жаровня: помощники палача готовили пытку. Посреди пещеры стояло добела накаленное кресло, от которого во все стороны летели искры… Кругом было темно, и суетившиеся люди, их красные разгоревшиеся от огня лица, вся обстановка пещеры придавали картине вид довольно фантастический… Порывы холодного декабрьского ветра с силой врывались в пещеру; снег летел, кружился и с шипением падал на горящие угли… На дворе была вьюга…

У пещеры остановилась повозка. Рев бури заглушал стук колес, а снежные хлопья мешали разглядеть прибывших. Несколько человек вышли из повозки и быстро укрылись в пещере… Это жрецы прибыли снимать показания. Здесь был и Регул. Жрецов сопровождал писец, который должен был записывать слова несчастных жертв.