Аврора и Сократ

Когда они пришли в фотостудию, они попали в маленькую приёмную комнату. На стене висели вешалка с крючками для верхней одежды и большое зеркало, в которое можно было смотреться. К ним вышла помощница фотографа и предложила подождать, пока он не закончит с клиентом.

Тут они услышали голос:

— Вы хоть бы чуть улыбнулись.

— Я не умею, — ответил другой голос, который, как им показалось, они уже слышали раньше.

— Вы хотите выглядеть на снимке такой суровой? — спросил фотограф.

— Я не могу улыбаться, когда этого не хочу, — ответил голос.

— Ну что ж. Как вас снять, в профиль или анфас?

— Пойдёт то и другое сразу?

— Хорошо, — сказал фотограф. — Но платок-то вы снимете?

— А, платочек? Нет, тогда меня никто не узнает.

— Если вам нужна фотография на удостоверение, вам всё равно придётся снять головной убор. Полиция требует как можно больше полного сходства.

— Я и не говорю, чтобы сходства не было, — ответил голос. — Ладно, придётся мне подчиниться. Сделайте только два снимка. С платочком и без него.

— Смотрите вот сюда, чуть вверх!

— Я не могу глазеть на лампу.

— Да не смотрите вы на неё! Смотрите чуть вбок! — сказал фотограф. — Подумайте о чём-нибудь смешном.

— Хорошо, — послышалось из-за занавески, после чего всё стихло, только несколько раз что-то щёлкнуло.

Под конец фотограф сказал:

— Ну вот, всё хорошо. Интересно, о чём вы подумали?

— Об этом я скажу вам только через две недели, — сказал голос. — Я свободна?

— Вы свободны. А снимки получите через неделю.

— И никак нельзя получить их раньше?

— Можно, — сказал фотограф. — Если они нужны вам срочно, я приготовлю их к пятнице.

— Вот теперь вы мне нравитесь, — произнёс голос. Прошло немного времени, занавеска сдвинулась в сторону, и из-за неё вышла бабушка.

Аврора, мама, папа и Сократ давно уже узнали, кто за ней скрывался, поэтому они нисколько появлению бабушки не удивились, зато она, увидев их, немного опешила.

— Вы фотографировались, бабушка, — сказала мама. — Это хорошо, теперь каждый из ваших внуков получит по снимку. Может, вы выделите один из них и нам тоже?

— Посмотрим сначала, что этот малый из меня сделает.

Фотограф поглядел на неё с некоторой опаской. По-видимому, бабушка встала утром не с той ноги.

— Вы ведёте себя как наш папа, — сказала мама, — когда он узнал, что ему придётся сниматься.

— Я ведь пришла сюда не ради развлечения, — сказала бабушка. — Меня торопят как на пожар. — И бабушка кинула на папу быстрый взгляд.

— Я так и предполагал, — понимающе кивнул папа.

— Ты бы помолчал лучше, — сказала бабушка. — Неизвестно ведь, чем это закончится…

— Вот и я думаю о том же, — вторил ей папа. — Хуже всего, все знают, что тебе предстоит, а сам-то ты ничего не знаешь…

— Нет, знаешь только ты, Аврора и ещё один… — сказала бабушка.

— И кто же этот один? — спросил папа.

— Как кто? Мортен. Я с ним поделилась, так что теперь его обмануть не могу.

— Тогда в критический момент нам с тобой нужно друг о друге подумать, — сказал папа. — Но я думаю, всё пройдёт хорошо.

— Это уж как получится, — сказала бабушка и кивнула всем, прежде чем уйти.

— Ну, теперь ваша очередь, — сказал фотограф.

Папа сел перед ним первым. Все остальные сидели в приёмной. Аврора взглянула на маму. Та была взволнованна и внимательно следила за всем, что происходит за занавеской.

— Прежде всего вам не стоит так хмуриться, — сказал фотограф. — Мы люди взрослые и обойдёмся без детских трюков с мишками и обезьянками.

Аврора заглядывала в салон через щёлку в занавеси. Папа сидел на стуле абсолютно серьёзный. Об улыбке на его лице не могло быть и речи.

— Вам и не нужно улыбаться, — предупредил папу фотограф. — Вы только на меня не сердитесь!

Папа и не сердился. Просто черты его лица завязались тугим узлом оттого, что он смутился ужасно, и никакая сила на свете уже не могла их разгладить.

Фотограф прошёлся по комнате туда и сюда с явно расстроенным видом.

— Минуточку, — сказал он. — Я принесу сюда ещё несколько плёнок.

Он направился куда-то через приёмную, где сидели все остальные. Мама сделала ему знак и спешно прошептала что-то на ухо. Он кивнул и вернулся назад с новой рамкой, которую задвинул в свой аппарат.

— А теперь расслабьтесь, — сказал он. — Ваша жена сказала мне, что вы всё же можете воспользоваться своей студенческой фотографией.

И тут папа улыбнулся своей лёгкой и настоящей улыбкой. Фотограф всё щёлкал и щёлкал аппаратом, а потом сказал:

— Теперь вы можете встать, но не уходите, вы ведь будете сниматься вместе со всеми.

— Конечно, — сказал папа. Он хотел снова нахмуриться, но фотограф опередил его.

— Вы, наверное, возьмёте маленького на руки, — сказал он, надеясь на то, что это настолько займёт мысли папы, что он забудет о съёмке. Но фотограф всё же ошибся, в этой компании был ещё один человек, не думавший о том, как себя вести. Сократ был спокоен, когда его тормошили, одевая и прихорашивая, с этим он ещё мог смириться. Он немного рассердился, когда ему не дали пойти пешочком и усадили в коляску, сказав, что они страшно торопятся. Будто он не умел ходить быстро с той скоростью, которую выбирал сам.