Аврора и Сократ

Когда папа занимался докторской диссертацией и жил в городе, а в Тириллтопен переехала его мама со своей компаньонкой Лужицей, папа, конечно, не мог как следует присматривать за Авророй и её маленьким братцем, которого звали Сократ.

Но вот папина мама с Лужицей уехали, и папа вернулся домой. Перед отъездом бабушка Авроры, то есть папина мама, серьёзно поговорила с ним.

— Послушай, Эдвард, — сказала она, — и постарайся понять то, что я тебе скажу.

— Я весь внимание. Ты не против, если я буду набивать трубку?

— Разрешаю.

— Так о чём ты хотела поговорить? Я должен устроиться на постоянную работу? Или каждый день менять рубашки?

— Ни о том ни о другом. Об Авроре.

— Ага. Ты не веришь своим глазам и считаешь, что не может маленькая девочка быть такой милой, умненькой и прилежной?

— Вот-вот, — сказала бабушка. — У неё нет детства. Она не бывает с другими детьми, не играет с ними и рассуждает так, будто уже окончила школу.

— Даже так? — Лицо у Эдварда озабоченно вытянулось.

— Да, так. Конечно, хорошо, что она такая прилежная и словно бы не мы за ней, а она за нами присматривает, но всему своё время, она должна жить своей жизнью и играть, как другие дети.

— Признаться, я об этом не думал, но мы всё поменяем, я тебе это обещаю.

— Я знала, что наш разговор принесёт пользу, — довольно сказала бабушка и поднялась с места.

Прошло несколько недель, прежде чем папа вспомнил о том, что обещал своей маме. Это случилось рано утром.

Мама Авроры к этому времени ушла на работу, а Сократ читал перед Малрулей доклад. Малруля — чтобы вы вспомнили — это кукла, которую подарила ему Аврора. Он так любил её, что таскал за собой повсюду. Папина бабушка подарила ему игрушечную коляску, и Малруля обычно лежала в ней. Сократ возил коляску по гостиной, спальне и прихожей. Его лицо сияло от удовольствия, и он говорил Малруле:

— Я твой папа. И я буду за тобой присматривать.

— Аврора, — позвал папа. — Иди сюда!

— Хорошо, только сначала уберу постель.

— Отлично! Ты у нас такая прилежная.

— Конечно. Может, помочь тебе вымыть посуду?

— Нет, нет, нет. Ни в коем случае. Я сам помою.

— Или пропылесосить?

— Даже не думай!

— Сократик играет сам. Так что я ему не нужна.

— Я говорю о другом! Может, пойдёшь на улицу, поиграешь с другими детьми? Чтобы у тебя на щёчках расцвели розы? Сходи к Нюсси, пригласи её на улицу поиграть?

Аврора недоверчиво взглянула на папу. Он явно хотел от нее избавиться.

— Я тебе мешаю? — спросила она.

— Нет, нет, ты мне никогда не мешаешь. Я просто хочу, чтобы ты была обычным ребёнком и играла, как все дети.

Аврора ещё раз взглянула на папу. Она поняла, что он очень хочет сказать ей что-то, но никак не может. Она уже играла, с самого утра. С тех пор как встала с постели и даже до этого, ведь, как только она проснулась, она тут же стала играть. Сначала она ныряла под одеяло. Нужно было нырнуть так, чтобы постель оставалась ровной, словно на ней никто ещё не лежал. Потом она представила себе, что кровать — это вообще не кровать, а лодка, и под ней в воде плавает много рыбы, и среди неё носится акула, которой никак не удаётся запрыгнуть внутрь. Правда, Авроре удалось достать свою одежду, не наступив ногой на пол, что оказалось ужасно трудно. Ведь пришлось с кровати прыгать на стул, чтобы не дать акуле схватить себя, а потом, когда она уже оделась, пришлось сказать рыбёшкам, чтобы они уплывали подобру-поздорову: вода сейчас схлынет и кровать превратится в самолёт. Она сядет впереди у подушки и поведёт самолет в небо.

И тут вдруг папа решил выставить её на улицу, хотя в самолёт она ещё не доиграла. Придётся ей, вместо того чтобы приземлиться нормально, на лету из самолета выпрыгивать. Хотя, надо признаться, папа об этом понятия не имел.

Эта мысль огорчила Аврору, а папа заметил её настроение, и тут уж он ничего с собой поделать не мог и рассказал Авроре о выговоре, который сделала ему его мама. О том, что Аврора ещё ребёнок и поэтому должна бегать и играть с другими детьми на улице.

— А разве дети не могут играть дома, а не на улице? — спросила Аврора.

— Могут, конечно, — ответил папа, — но всё-таки тебе следует больше времени проводить на воздухе с другими детьми — бегать, бросать с ними мяч и участвовать в других играх, названий которых я даже не помню.

— Хорошо, — сказала Аврора, вышла, поднялась к Нюсси и позвонила в дверь. Ей открыла сама Нюсси. — Нюсси, пойдём поиграем со мной в «беззаботное детство»?

Рот Нюсси приоткрылся, и глаза её от удивления чуть расширились.

— А как это? — наконец спросила она.

— Ты пойдёшь со мной на улицу играть или нет?

— Я пойду. Только что это за игра? В классики я играть не буду, потому что дети с третьего этажа ужасно жульничают.

— Мы будем притворяться беззаботными детьми и играть в них, — с загадочным видом сказала Аврора.

— А это забавно, — сказала Нюсси. — Я согласна. Что это будут за дети?

— Пойдём посмотрим на них! — предложила Аврора.

На краю двора они увидели много детей. Одни просто стояли и разговаривали, другие играли в классики, третьи прыгали через скакалку.

— Нам нужны как раз такие? — спросила Нюсси.