Австрийские интерьеры

Я по крайней мере испытываю блаженство, прячась вместе с Чрни за павильонами на праздничном лугу, за спинами продавцов воздушных шаров, игрушечных ветряных мельниц и турецкого меда и пополняя склады и арсеналы шайки все новыми находками вместо того, чтобы подобно маменьким сынкам из богатых буржуазных семей, обитающих на тусканских виллах, скучая прогуливаться по ухоженному и словно бы ежеутренне подметаемому незримыми рабами тусканскому парку, держась за руку няни или бабушки, — в тщательно начищенных высоких полусапожках по присыпанным белым гравием дорожкам. Нашим самым победоносным мероприятием была операция «Жаркое», хотя в данном случае речь должна идти не о наступательной, а о чисто оборонительной акции. Посреди луга восседает цыган, жарящий над открытым пламенем костра на гигантском вертеле целого барашка. Он поворачивает тушу, обливает ее водой из деревянного ведерка, зачерпывая гигантским черпаком, пока мясо не начинает шипеть, затем снимает тушу, разрубает ее топором на куски, раскладывает в большие деревянные тарелки и выставляет на продажу. Вся шайка глазеет на происходящее как на подлинное чудо, а мы с Чрни ломаем себе головы над тем, как бы нам полакомиться жарким не вприглядку, а на самом деле. Прямая атака исключается: цыган со своим вертелом внушает нам ужас, но и тайный налет за линию фронта с последующей прогулкой по тылам за спиной у цыгана не сулит ничего хорошего: да и кто из нас осмелился бы протянуть руки к открытому пламени, у кого хватило бы мужества в случае необходимости выхватить у цыгана топор и пустить в ход против него самого? Конечно, поступившись собственным достоинством, жаркое можно купить, но мать ни за что не согласилась бы дать мне денег на покупку вонючего цыганского жаркого, а неприкосновенного запаса, собранного нашей шайкой, явно не хватит. Однако хорватские цыгане любят не только платежную суть денег, но и их внешний вид. Существуют старые монеты достоинством в один динар с просверленной посередине дыркой — с тем, чтобы та часть населения, для которой наличие кошелька уже служило признаком принадлежности к высшим слоям общества, могла нанизать свои денежки одну за другой и повесить своеобразным ожерельем на шею. Чрни известно, что цыгане особенно любят именно такие динары — с дыркой посередине. И вот шайка разбредается по парку, получив задание наменять все имеющиеся у нее деньги на динары с дырками. И вот мы — в буквальном смысле слова — бросаем к ногам цыгана все свои сокровища и получаем взамен фантастически большой, подгорелый и вонючий кусок мяса, на предмет ликвидации которого мы с Чрни приказываем всем членам шайки «Черный волк» собраться за кустами у песчаной ямы со складом и арсеналом.

Хотя эта история так навсегда и остается для моей матери тайной, она тем не менее мало-помалу пытается подыскать моим взаимоотношениям с Чрни некий сугубо буржуазный противовес.

На тусканских виллах проводятся детские праздники — дни рождения и просто званые сходы, на которые маленькие гости прибывают в разноцветных костюмах из бумажного крепа и куда приглашают даже эмигрантских детей соответствующего (хотя бы в прошлом) круга. Те самые дети, которые в обычные дни гуляют в высоких полусапожках по тусканскому парку, набрасываются на какао и на кремовые торты, однако говорят они в большинстве своем по-французски, потому что все познакомились друг с дружкой во французском детском саду, а если и по-хорватски, то вовсе не на том хорватском, на котором изъясняются члены шайки «Черный волк». После первого же визита на один из таких праздников при одном упоминании о них меня начинает тошнить, хотя как раз на первом девочка, похожая на Ирену, обещает мне, что на ее дне рождения будут настоящие танцы. Уж лучше я сам устрою праздник — и не где-нибудь, а в прекрасной гостиной у тети Эльзы, где за стеклянной витриной стоит серебряный автомобильчик. На этом празднике вся наша шайка во главе с остриженным наголо Чрни усаживается за раздвинутый во всю длину обеденный стол. Мы уплетаем невероятное количество кусков кремового торта, запивая его целыми ведрами какао. И тут тетя Эльза выкатывает на опустевший стол серебряный автомобильчик. Серебряный автомобильчик, у которого вместо сиденья стеклянная сахарница, наполненная сейчас какой-то темной пылью.

— Серебряный автомобильчик мой муж когда-то подарил нашему Иво на день рождения, — говорит тетя Эльза. — Тогда мы еще жили богато!