Австро-Венгерская империя

Итак, последние семь лет перед катастрофой западные союзники и Россия находились в одной упряжке. Ее прочность не стоит переоценивать именно потому, что для России и Англии этот союз не являлся жизненно важным. Его существование было вызвано тем, что, с одной стороны, в Петербурге отдали предпочтение европейской, особенно балканской политике перед дальнейшей экспансией на Ближнем и Дальнем Востоке, а с другой — в Лондоне решили, что борьба с Германией принесет «туманному Альбиону» больше выгод, чем соперничество с Россией на азиатских просторах. Видимо, сыграла свою роль инерция мышления британских государственных деятелей и дипломатов, со времен Людовика XIV привыкших с подозрением смотреть на континент, стремясь не допустить там чрезмерного усиления той или иной державы. Поскольку кайзеровская Германия претендовала на роль европейского, а то и мирового гегемона, именно против нее — пусть и без особого желания — должен был выступить британский лев.

Положение Франции было намного более простым и одновременно более сложным. Простым — потому, что унижение, пережитое французами в 1870—1871 гг., и милитаристско-националистический характер режима Вильгельма II препятствовали мирному урегулированию франко-германского конфликта. Можно сказать, что Франция знала своего врага в лицо и имела достаточно времени для подготовки к решающей схватке. Сложным — потому, что надеяться на реванш Париж мог лишь в случае поддержки со стороны Англии и России, а эта поддержка, как мы уже выяснили, не была само собой разумеющейся. Поэтому именно Франция являлась душой Антанты, и летом 1914 г. французское руководство не испытывало особых сомнений, вступая в войну. Нельзя сказать, что западные державы желали этой войны, но обе они приняли ее: Англия — после долгих колебаний, Франция — практически сразу после того, как стало ясно, что Германия и Россия не намерены оставаться в стороне от австро-сербского конфликта.

Италия. Позиция Италии в предвоенные годы и месяцы была очень щекотливой. С одной стороны, она продолжала оставаться членом Тройственного союза, причем итало-германо-австрийский договор был в 1912 г. продлен еще на пять лет. С другой стороны, с одним из союзников, Австро-Венгрией, Италию разделяли достаточно серьезные противоречия, связанные, во-первых, со стремлением Рима Получить те провинции дунайской монархии, где проживало итальянское население (Трентино, а позднее также Далмацию и Истрию), а во-вторых, с желанием утвердиться в Албании, превратив Адриатику во внутреннее итальянское море. К тому же общественное настроение в Италии на протяжении всех тридцати лет ее участия в Тройственном союзе оставалось неизменно антиавстрийским: сказывалась память о владычестве Габсбургов на севере Апеннин и борьбе с ними в годы Рисорджименто.

Впрочем, в правящих кругах Италии были деятели, искренне стремившиеся к выполнению союзнических обязательств — например, начальник генерального штаба итальянской армии генерал Поллио, который в сентябре 1913 г. участвовал в совместных маневрах центральных держав и произвел хорошее впечатление даже на такого ярого противника итальянцев, как Конрад фон Гетцендорф. «Его серьезность, спокойствие и внимательность вызывали симпатию и доверие, — вспоминал Конрад. — Мне казалось, что, говоря о верности [Италии] своим обязательствам, он ведет себя честно и открыто...» Но «генерал Поллио не был Италией», — с горечью добавлял начальник австро-венгерского генштаба.