Австро-Венгерская империя

Тем не менее ни поддержка Петербурга, ни сараевское убийство, причастность к которому «Черной руки» (но не сербского правительства!) была быстро доказана, ни последующая война, обернувшаяся для сербов неисчислимыми страданиями, не заставили власти Сербии быстро и решительно покончить с национал-радикалами, которые, по сути дела, обрекли свой народ на эти беды. Только в 1917 г. в греческих Салониках, где пребывало тогда сербское командование, состоялся суд над руководителями «Черной руки», обвиненными в подготовке покушения на принца-регента. В ходе следствия Д. Димитриевич дал письменные показания, в которых признал причастность группировки «Объединение или смерть» к убийству эрцгерцога Франца Фердинанда. Некоторые историки предполагают, что это была ловушка, подстроенная по поручению принца Александра П. Живковичем, посетившим Аписа в тюрьме. Лидеру «Черной руки» якобы обещали помилование в обмен на признание, которое было необходимо Карагеоргиевичам, чтобы обелить себя в глазах австрийцев: «Сербское правительство... готовилось к переговорам с Австро-Венгрией и хотело иметь документ, который перекладывал бы всю ответственность за сараевское убийство на организацию «Объединение или смерть» (Писарев. Сараевское убийство..., 61—62). Впрочем, это не единственная версия появления признания Димитриевича. Как бы то ни было, Апис и двое его товарищей были обвинены в государственной измене и расстреляны в Салониках 26 июня 1917 г. Другие деятели «Черной руки» к тому времени или погибли на фронте, или жили за границей, или подверглись менее суровым наказаниям.

Не стоит слишком высоко оценивать усилия официального Белграда по обузданию «Черной руки». Во-первых, эти усилия диктовались внутриполитическими соображениями, а не желанием улучшить отношения с Австро-Венгрией, против которой была прежде всего направлена деятельность радикалов. Во-вторых, убеждения высшего сербского руководства не слишком сильно отличались от взглядов Аписа и его друзей. Победоносные балканские войны довели националистические настроения в Сербии, можно сказать, до точки кипения. К тому же в Белграде понимали, в сколь непростое положение попала Россия на Балканах, где именно Сербия оказалась единственным, помимо Черногории, союзником Петербурга. Такая ситуация была, несомненно, выгодной для сербов: уже не Белград действовал с оглядкой на Петербург, а Петербург — чем дальше, тем в большей степени — учитывал интересы и пожелания Белграда. Хвост понемногу начал вертеть собакой. Ситуация, сложившаяся к лету 1914 г. в русско-сербских отношениях, была зеркальным отражением связей германо-австрийских: в обоих случаях сильный партнер был вынужден идти на поводу у слабого. Это положение стало следствием ситуации, сложившейся на юго-востоке Европы после балканских войн: теперь уже «не всегда великие были ведущими, а малые ведомыми, зачастую инициатива исходила от последних, они же создавали... конфликтные ситуации, усиливая общую напряженность в континентальном и глобальном масштабах» (Исламов Т. М. Восточноевропейский фактор в исторической перспективе//Пролог... С. 47).