Автобиография

Спор вокруг машиностроительной промышленности в 1979 году стал хорошей демонстрацией того, сколько яда избыточная власть и привилегия профсоюзов влила в вены британской промышленности – и не только в социальном, но и в частном секторе. У машиностроения были все основания чтобы сократить издержки с целью сохранения конкурентоспособности. Однако после десятидневной забастовки Федерация работодателей машиностроения (EEF) согласилась на 39-часовую рабочую неделю, повышение в 13 фунтов в неделю для высококвалифицированных рабочих и дополнительная отпускная неделя, растянутая на четыре года – все это значительно повысило издержки на них. Из-за централизованной системы переговоров по вопросам оплаты труда, работодатели во всей отрасли тоже вынуждены были сдаться. EEF уже долго воспринимала закрытые профсоюзные предприятия как неизбежный элемент жизни. Поэтому власть профсоюзов над ними была в той или иной мере абсолютной.

14 мая 1979 года, спустя меньше двух недель после того, как я сформировала Правительство, Джим Прайор написал мне письмо, обозначая в нем свои планы реформы профсоюзов. Определенное количество вещей мы могли сделать сразу. Мы могли подготовить наше обещанное расследование насильственных практик набора на работу печатного союза SLADE – которое также изучит деятельность NGA (профсоюз типографских рабочих) в рекламной индустрии. Мы также могли внести определенные изменения в законодательство о трудоустройстве при помощи Ордера в Совете, с целью снижения тяжелой нагрузки – в частности на малые фирмы – от положений о нечестном увольнении и избыточности. Но нам пришлось бы в значительной степени советоваться с работодателями и союзами касательно наших основных предложений.

Две недели спустя Джим Прайор направил свои предложения в кабинетной статье. Они охватывали три основных области: пикетирование, закрытые профсоюзные предприятия и референдумы. Мы планировали ограничить определенные иммунитеты применительно к пикетированию, оставив их строго за теми, кто сам является стороной в споре, и кто пикетирует на условиях своего нанимателя. Применительно к закрытым профсоюзным предприятиям мы предложили дать работникам, которые могут быть уволены за отказ от вступления в профсоюз, право обратиться в промышленный трибунал за компенсацией. Предполагалось законное право пожаловаться на произвольное исключение или изгнание из профсоюза. Мы планировали расширить существующую защиту для работников, отказывавшихся вступать в профсоюзы из-за глубоких личных убеждений. Новое закрытое профсоюзное предприятие в будущем можно будет организовать только в том случае, если подавляющее большинство работников проголосует за это тайным голосованием. Будет подготовлен кодекс предписаний, касающихся закрытых профсоюзных предприятий. Наконец, государственный секретарь по трудоустройству получит полномочия компенсировать профсоюзам административные и почтовые затраты на тайные голосования.

Эти ранние предложения также были примечательны не только тем, что они содержали, но и тем, чего в них не было. На этом этапе они не поднимали вопрос вторичных действий, за исключением вторичного пикетирования, а также не касались более широкого вопроса иммунитетов профсоюзов. В частности, они не затрагивали ключевую неприкосновенность, не дававшую судам предпринимать меры против денежных средств союзов. Что касается вторичных действий, здесь мы ждали итогов из палаты лордов по важному делу Экспресс Ньюспейперс против МакШейн. Стоит отметить, что изменения, которые мы внесли во всех этих областях, были изменениями в гражданском праве, а не в уголовном. В общественном обсуждении последующих забастовок это отличие часто терялось. Гражданское право могло менять линию поведения союзов лишь в том случае, если работодатели или, в некоторых случаях, работники, были готовы им воспользоваться. Они должны были принести дело. В противоположность этому, уголовное право касательно пикетирования должно было приводиться в действие полицией и судами. Тем не менее правительство даст понять, что несмотря на то, что полиция пользуется его моральной поддержкой, конституционные ограничения для нас в этой области были реальными и порой раздражающими.

По ходу лета стало очевидным, что, несмотря на то, что БКТ был готов к переговорам с правительством по поводу наших предложений, он не намеревался в действительности сотрудничать. С их стороны не было стремления рассмотреть экономические факты или попытаться понять экономическую стратегию, которую мы преследовали.

На последнем отрезке 1979 и в первые месяцы 1980 года мы продолжали оттачивать Закон о занятости и потратили немало времени на вопрос вторичного действия и иммунитетов. Мы также обсудили по пунктам меры по снижению нагрузок, которые предыдущее лейбористское законодательство взвалило на плечи промышленности.