Автобиография

Можно ли их было сдержать? Чтобы предпринять меры по военному сдерживанию Аргентины, учитывая огромное расстояние между Британией и Фолклендами, нам нужно было бы быть осведомленными хотя бы за три недели. К тому же, направить контингент недостаточного размера означало бы подвергнуть его непозволительному риску. Разумеется, присутствие корабля «Эндюренс» – легковооруженного патрульного судна, которое пришлось отозвать – можно было не принимать в расчет с военной точки зрения. Оно бы не смогло ни сдержать, ни отбить ни одно спланированное вторжение. (Действительно, когда вторжение началось, я была очень рада, что корабль был в море, а не в Порт Стенли: окажись он там, его бы захватили или подорвали). Прежде всего, ничто бы так не спровоцировало полномасштабное вторжение, если планировалось что-то меньшее, как если бы мы начали подготовку, необходимую по масштабу для полноценного сдерживания агрессии. Разумеется, задним числом нам всегда хочется действовать по-другому. Как и аргентинцам. Это было основным заключением комиссии по расследованию, возглавленной лордом Френксом, которая изучила наши действия по решению спора в преддверии вторжения. У комиссии был беспрецедентный доступ ко всем государственным документам, включая разведданные. Ее отчет заканчивается словами: «Мы не вправе выступать с какой-либо критикой или обвинять действующее правительство в решении аргентинской хунты совершить акт ничем не спровоцированной агрессии при вторжении на Фолклендские острова 2 апреля 1982 года».

Все началось с инцидента на Южной Джорджии. 20 декабря 1981 года была совершена незаконная высадка на остров кем-то, кого описали как аргентинских торговцев металлоломом; мы ответили жестко, но взвешенно. Аргентинцы впоследствии покинули остров, а аргентинское правительство заявило, что ничего не знает об инциденте. Я была больше встревожена, когда аргентинское правительство нарушило регламент, установленный на встрече, опубликовав одностороннее коммюнике, раскрывающее детали переговоров, в то время как аргентинская пресса стала муссировать вопрос о возможности начала военных действий до символически важной даты января 1983 года. 3 марта 1982 года я получила телеграмму из Буэнос-Айреса: «Мы должны готовить планы ответных мер» – однако, несмотря на свое беспокойство, я не ожидала ничего подобного полномасштабному вторжению, которое последний анализ нашей разведкой намерений Аргентины списал со счетов.

20 марта нам сообщили, что накануне аргентинские торговцы металлоломом снова без разрешения высадились на Южной Джорджии. Был поднят аргентинский флаг и раздавались выстрелы. В ответ на наши протесты Аргентинское правительство заявило, что не располагало информацией об этом. Сперва мы решили приказать кораблю «Эндюренс» выдворить аргентинцев, кем бы они ни были. Но старались решить переговорами с аргентинской стороной этот вопрос, который все еще выглядел как неудобный инцидент, а не как предвестник конфликта, потому мы отозвали приказ «Эндюренс» и вместо этого велели судну проследовать на британскую базу в Гритвикине, основном поселении на острове.

По мере того, как март подходил к концу, а инцидент все еще не был разрешен, мы все больше были озабочены ситуацией. Вечером в воскресенье 28 марта я позвонила Питеру Керрингтону, чтобы выразить свою обеспокоенность положением. Он уверил меня, что уже первым обратился к Элу Хейгу, госсекретарю США, попросив у него оказать давление. На следующее утро Питер и я встретились на базе Королевских ВВС Нортхолт по дороге на Европейский совет в Брюсселе и пришли к решению отправить ядерную подводную лодку в усиление «Эндюренс» и начать подготовку к отправке второй подлодки. Я не была слишком-то недовольна, когда произошла утечка этой информации. Подводной лодке понадобится две недели, чтобы достичь Южной Атлантики, но эффект это возымеет незамедлительно. Инстинкт подсказывал мне, что пришло время показать аргентинцам, что мы настроены серьезно.