Автобиография

В среду, 5 января 1983 года, я запланировала полный рабочий день для обсуждения нашей общей стратегии во всеобщих парламентских выборах. Был период каникул, поэтому мы провели совещание в Чекерсе – там всегда можно все тщательно обдумать в расслабленной обстановке. Первая половина утра прошла во встречах с Сесилом Паркинсоном, Майклом Спайсером (заместителем председателя партии), Яном Гоу и Дэвидом Вольфсоном. Мы обсудили то, что следует представить на телевидении: его роль была еще важнее, чем на предыдущих выборах, хотя эта новая форма вещания в духе «ТВ за завтраком» имела куда меньшее воздействие, чем часто предсказывали. Из Соединенных Штатов прилетел Гордон Рис, чтобы помочь выстроить этот элемент избирательной кампании. Гордон был в прошлом телепродюсером и обладал прекрасным пониманием того, как устроены СМИ. Он гораздо лучше улавливал то, что нравится массам, чем можно было бы ожидать от человека, в основной рацион которого входили шампанское и сигары. По его утверждению, мы должны быть готовы выдержать серию телевизионных дебатов, в которых я выступлю против Майкла Фута, а также (по отдельности) против лидеров альянса. Предложение было необычным: британский премьер-министр еще ни разу не давал согласия на участие в такого рода предвыборных дебатах. Я отклонила эту мысль. Мне не нравилось то, во что превращаются выборы в медийных кругах. Да и аргументы были слишком важными, чтобы их можно было сжать до объема «краткой звуковой цитаты» или низвести их подачу до некой формы гладиаторских боев. Одним из наших основных активов было состояние партийной организации. Сесил Паркинсон сотворил чудеса для Центрального совета. С момента своего назначения на должность председателя партии он навел порядок в партийных финансах: это было существенно, поскольку позволить себе совершать те расходы, которые потребуются в ходе избирательной кампании, можно было только при условии сбережения ресурсов в середине срока. Во второй половине дня Тим Белл представил документ, обобщающий сильные и слабые стороны нашей позиции согласно опросам общественного мнения. Тим умел почувствовать смену общественного настроения быстрее, чем кто-либо. И, в отличие от большинства работающих в рекламе, он был достаточно грамотным и понимал, что рекламировать идею труднее, чем мыло. Тим выработал коммуникативную стратегию, главной темой которой было «шагать в ногу с переменами», подход, который я поприветствовала. Целесообразность этой стратегии состоит в понимании, что корневая сила британского общества – это консервативное правительство, а вовсе не оппозиционные партии. На этом совещании я не утаила того факта, что инстинкт подсказывал мне не объявлять досрочные выборы; я раздумывала о том, чтобы назначить выборы на октябрь. Я была убеждена, что мы наблюдаем устойчивое восстановление экономики, которая способна укрепиться, если мы немного подождем: понятно, что чем плотнее будет поток хороших новостей из сферы экономики, тем лучше. Но, разумеется, важнейшим соображением, которым вы руководствуетесь, назначая дату выборов, является степень вашей уверенности в победе. В воскресенье, 8 мая, состоялось итоговое совещание в Чекерсе с участием Сесила Паркинсона, Уилли Уайтлоу, Джеффри Хау, Нормана Теббита, Майкла Джоплинга, Ферди Маунта, Дэвида Вольфсона и Яна Гоу. Выборы в органы местного самоуправления прошли в четверг, 5 мая, и мы знали, что их результаты могут красноречиво рассказать о наших перспективах на выборах. Сотрудникам Центрального совета партии пришлось изрядно потрудиться, чтобы подготовить подробный компьютерный анализ к ближайшему уик-энду. В нашем распоряжении также были данные, полученные по результатам как частных, так и общественных опросов мнения. По давно установившейся традиции, выборы проходят в четверг: если бы мы назначили их на июнь, то на какой из четвергов? Второй четверг июня, казалось, подходил лучше всего, хотя это означало, что на период кампании выпадают официальные выходные дни – то, чего кандидаты стараются избегать, потому что вести агитацию в течение этого уик-энда практически невозможно. Однако в следующий понедельник начинались скачки в Аскоте, и мне была не по душе мысль о том, что в последнюю или предпоследнюю неделю предвыборной кампании на голубых экранах будут мелькать картинки с изображением джентльменов и дам в эксцентричных шляпах, в то время как мы будем агитировать по стране, заставляя людей оторваться от телевизоров и идти голосовать за консервативную партию. Соответственно, если мы назначаем выборы на июнь, то это должно быть 9-е число. В тот день я так и не приняла решения, вернувшись на Даунинг-стрит только отчасти убежденной. Принимая важное жизненное решение, я обычно руководствуюсь принципом, что утро вечера мудренее. На следующее утро, еще до 7 часов, я позвонила по прямому номеру дежурному секретарю с просьбой передать моему главному личному секретарю Робину Батлеру зайти ко мне сразу, как только он придет: Робин должен был организовать аудиенцию у Королевы позднее тем же утром. Я приняла решение распустить парламент и назначить новые выборы на четверг 9 июня. Я встретилась с главным организатором парламентской фракции и председателем партии и сообщила им о своем решении, в 11.15 провела внеочередное совещание кабинета министров, а в 12.25 отправилась с визитом в Букингемский дворец. Вторая половина дня прошла в обсуждении окончательных приготовлений к избирательной кампании и манифеста, и было записано одно интервью. Мне также необходимо было принять ряд решений по предстоящим делам еще будучи премьер-министром, в частности, по запланированным встречам с зарубежными гостями: с кем из них следует встретиться и вообще нужно ли это делать? Еще один вопрос заключался в том, должна ли я лететь в Соединенные Штаты на ближайшую встречу в верхах «Большой семерки», которая должна пройти в конце мая в Вильямсбурге. Я сразу же решила, что нужно отменить свой запланированный на 26 мая визит в Вашингтон для переговоров о подготовке встречи на высшем уровне с президентом Рейганом. На самой встрече в Вильямсбурге я собиралась присутствовать. Встреча в верхах была важной хотя бы потому, что на ней должен был председательствовать президент. Более того, это бы показало, что Великобритания занимает лидирующую роль в мире и имеет международное признание в области той политической линии, которой мы придерживались. Манифест лейбористской партии, вскоре разошедшийся по всем новостным газетам перед роспуском парламента, был ужасным. Он содержал призывы к правящей партии относительно безъядерного вооружения, выхода из Европейского сообщества, чрезмерно увеличившихся государственных расходов и кучу других безответственных политических решений и был прозван одним из министров-острословов теневого кабинета «самой длинной предсмертной запиской за всю историю». Нам очень хотелось его опубликовать, и, насколько я понимаю, Центральный совет консервативной партии оформил самый большой из возможных одноразовых заказов тиража. Но во время обычного обращения к Комитету тем вечером я предостерегла партию о чрезмерной уверенности: даже за время короткой избирательной кампании можно успеть разрушить результаты предыдущих усилий. На следующий день я вылетела в Шотландию, чтобы выступить с речью на конференции Шотландской консервативной партии в Перте. Зал в Перте хоть и небольшой, но в нем превосходная акустика. Несмотря на больное горло из-за сильной простуды, все прошло великолепно. В течение того же уик-энда я смогла изучить результаты первого серьезного опроса общественного мнения за период «полной боевой готовности». В нем сообщалось, что мы добились преимущества в 14 % перед лейбористами и что поддержка альянса пошла на убыль. Разумеется, это был хороший результат. Я с удовольствием отметила отсутствие мнений, которые выражали ли бы недовольство в связи с назначением выборов; фактически, подавляющее большинство опрошенных считали, что это решение было принято правильно. Этот опрос показал и другое: если бы у альянса появился шанс набрать голоса, то перед ними открывались огромные возможности в плане привлечения еще большей поддержки за счет менее приверженных избирателей как из числа консервативного, так и из числа лейбористского электората. Очевидно, что нам нужно было оградить себя от этого.