Автобиография

Утром в пятницу 28 января 1983 года я провела встречу с министрами, чиновниками и губернатором Гонконга, чтобы обсудить положение. Мы узнали, что в июне китайцы в одностороннем порядке предложили объявить свой собственный план касательно будущего Гонконга. Мы все согласились, что должны попытаться это предотвратить. Так как продвижения вперед по вопросу переговоров не было, я предложила разработать в Гонконге демократическую систему, будто нашей целью было достижение независимости или автономии, как было сделано в Сингапуре. Это включало бы в себя создание в Гонконге более китайского правительства и администрации, чтобы китайские члены все больше принимали самостоятельные решения и чтобы позиция Великобритании становилась все более второстепенной. Можно было рассмотреть использование там референдумов как общепринятого учреждения. С тех пор выборы законодательной власти продемонстрировали среди гонконгских китайцев сильную потребность в демократии, и правительство должно было соответствовать этому. В то время, однако, мои идеи никого не привлекали, но так как я не могла оставить все, как было, в марте 1983 года я послала Чжао Цзыяну частное письмо, которое помогло вывести англо-китайские переговоры из тупика. В Пекине я сказала господину Дэну, что буду готова дать парламенту рекомендации о суверенитете Гонконга в том случае, если будут предприняты соответствующие шаги по сохранению там стабильности и процветания. На этот раз я слегка усилила формулировку:

«Если между британским и китайским правительством будет достигнуто соглашение по административному устройству Гонконга, которое будет гарантировать процветание и стабильность Гонконга в будущем, и окажется приемлемым для правительства Великобритании, для народа Гонконга и для правительства Китая, я смогу рекомендовать парламенту, что суверенитет Гонконга в целом должен быть передан Китаю.»

Джеффри Хау и министерство иностранных дел настойчиво доказывали, что мне следует признать в начале переговоров, что администрация Великобритании прекратится. Я не видела причин сразу уступать. Я хотела использовать каждый имеющийся у нас козырь по максимуму. Однако, сразу стало очевидно, как у нас было мало козырей.

В течение лета состоялось три раунда переговоров, и когда в понедельник 5 сентября мы на собрании произвели оценку ситуации, стало ясно, что переговоры, возобновившись 22 сентября, сразу прекратятся, если мы не предоставим руководство и суверенитет китайцам. Одной из проблем было то, что время переговоров было обнародовано, и стало обычной практикой в конце каждого заседания объявлять дату следующего. Если китайцы решат приостановить или совсем прекратить переговоры, это сразу станет известно, нанеся ущерб доверию Гонконгу.

После переговоров 22–23 сентября так и случилось. Усиленная китайская пропаганда и тревога, вызванная отсутствием обнадеживающего элемента в официальном коммюнике, стали причиной грандиозного перевода капитала в гонконгских долларах за границу и резкое падение их стоимости на международном валютном рынке.

Рано утром в воскресенье 25 сентября мне позвонил Алан Уолтерс, который находился в Вашингтоне и не смог найти ни Найджела Лоусона, ни управляющего Банка Англии. Алан был убежден, что единственным способом предотвратить полное падение валюты и все серьезные последствия было восстановить систему валютного правления – поддерживать гонконгский доллар на одном уровне с долларом США. Хотя я в целом была согласна и считала, что срочные действия были необходимы, я все же беспокоилась – в основном о том, не создаст ли это риск для наших золотовалютных резервов. Но я проинформировала Казначейство о том, что считала это опасным кризисом, требующим немедленной разрядки, и они вышли на связь с Найджелом и главой Банка. В следующий вторник я встретилась с Найджелом, управляющим Банка, и Аланом в вашингтонском посольстве. Несмотря на то что поначалу Найджел колебался и управляющий имел сомнения, они в конце концов согласились со мной, что восстановление валютного правления было единственным решением. Как всегда, эти новости вскоре просочились на финансовые рынки, доверие было восстановлено, и кризис гонконгского доллара миновал.