Автобиография

14 октября я послала Чжао Цзыяну сообщение, выражая наше желание рассмотреть китайские идеи по поводу будущего Гонконга и поддержать возможность урегулирования по этому вопросу. К этому времени я неохотно приняла решение передать Китаю не только суверенитет, но и управление. Соответственно 19 октября переговоры возобновились, и в ноябре я утвердила передачу китайцам рабочих документов по законодательству, финансам и внешним экономическим связям Гонконга. Но их позиция стала более жесткой. Теперь они дали понять, что совсем не собираются подписывать договор с нами, а намереваются сами объявить, что является «политической целью» для Гонконга. К этому времени я перестала надеяться на превращение Гонконга в территорию самоуправления. Основной целью должно было быть избежание прекращения переговоров, поэтому я уполномочила нашего посла в Пекине разъяснить выводы моего письма от 14 октября: что после 1997 года мы не предусматриваем связи между Великобританией и Гонконгом в руководстве и подотчетности. Но я чувствовала себя подавленной.

Одним из наиболее трудных вопросов, стоявших перед нами на переговорах с Китаем, был вопрос о местонахождении «Объединенной группы по связям», которая будет организована после запланированного подписания англо-китайского договора для подготовки преобразований. Я волновалась, что во время переходного периода эта организация станет альтернативным губернатору органом власти или, что еще хуже, создаст впечатление какого-то англо-китайского» кондоминиума», чем погубит всякую веру. Но я также настаивала на ее существовании в течение трех лет после 1997 года для сохранения доверия после того, как произойдет передача власти. Джеффри Хау посетил Пекин в апреле и снова вернулся туда в июле. Он преуспел в достижении компромисса по вопросу Объединенной группы по связям, которая не будет работать в Гонконге до 1988 года.

Условия имели три преимущества. Во-первых, они составляли основу однозначного подлежащего исполнению международного договора. Во-вторых, они достаточно ясно и подробно передавали информацию о том, что произойдет в Гонконге после 1997 года, вселяя уверенность в жителей города. В-третьих, было оговорено, что условия предполагаемого англо-китайского договора будут отражены в основном законе, одобренном Всекитайским собранием народных представителей: после 1997 года это фактически станет конституцией Гонконга.

Мой визит в Китай в декабре для подписания Объединенного договора по Гонконгу были гораздо менее напряженным, чем визит за два года до этого, но решающей была встреча с Дэн Сяопином. Самой важной гарантией для будущего Гонконга на тот момент была добрая воля господина Дэна. Я сказала ему, что на переговорах его концепция «одна страна, две системы» была гениальна. Он со свойственной ему скромностью приписал эту заслугу марксистской исторической диалектике, или, если использовать подходящий лозунг, seeking truth from the facts – «искать правду в фактах».

Срок действия договора китайцы установили на пятьдесят лет начиная с 1997 года. Это меня заинтриговало, и я спросила, почему пятьдесят лет. Господин Дэн ответил, что Китай надеется к концу этого срока достичь экономического уровня развитых стран. Для того чтобы развиваться, Китаю необходимо в течение всего этого периода быть открытым для внешнего мира. Поддержание стабильности и процветания в Гонконге соответствовало интересам Китая по модернизации своей экономики. Это не означало, что через пятьдесят лет Китай станет капиталистической страной. Вовсе нет. Один миллиард китайцев на материке – твердые последователи социализма. Существующий в Тайване и Гонконге капитализм не повлияет на социалистическую ориентацию оставшейся бóльшей части страны. Вообще, существование капитализма в некоторых небольших районах даже принесет пользу социализму. (С тех пор стало ясно, что китайский социализм определяется китайским правительством; а оно не останавливается перед радикальным принятием капитализма. В экономической политике, по крайней мере, господин Дэн на деле «искал правду в фактах»).