Автобиография красного

Вода! Из стыка двух склонившихся масс мира выскочило слово.
Его лицо было мокрым от дождя. На секунду он забыл, что он теперь разбитое сердце,
а потом вспомнил. Бессильное падение,
вниз, к Гериону, застрявшему в собственном гнилом яблоке. Каждое утро – шок
возвращения в рассеченную душу.
Сделав усилие, он сел на край кровати и уставился в монотонную обширность дождя.
Ведра воды выплескивались с неба
на крышу на карниз на подоконник. Он смотрел, как капли падают ему на ноги
и собираются в лужу.
Он слышал обрывки речи,
льющиеся вниз по водосточной трубе – Надо делать людям добро –
Он захлопнул окно.
Внизу в гостиной всё было неподвижно. Шторы задернуты, стулья спят.
Воздух набит огромными комками тишины.
Он искал глазами собаку, а потом понял, что у них уже много лет нет собаки. Часы
в кухне показывали без пятнадцати шесть.
Он стоял и смотрел на них, не давая себе моргнуть, пока большая стрелка не прыгнет, щелкнув,
на следующую минуту. Прошли годы,
из его глаз текла вода, на него наскакивали сотни мыслей – Если сейчас
наступит конец света я буду свободен

иЕсли сейчас наступит конец света никто не увидит моей автобиографии – наконец она щелкнула.
В памяти мелькнул спящий дом Геракла,
он отодвинул это воспоминание. Достал банку с кофе, открыл кран и заплакал.
За окном природный мир наслаждался
моментом абсолютной силы. Ветер носился над землей как море и разбивался
об углы домов,
мусорные баки катились по улице вдогонку за своими душами.
Гигантские ребра дождя раздвинулись
на вспышке света и с треском сомкнулись снова, отчего часы на кухне
защелкали как сумасшедшие. Где-то хлопнула дверь.
Листья мчались мимо окна. Слабый как муха, Герион согнулся опершись на раковину
и заткнул кулаком рот,
крылья повисли над сушилкой для посуды. Хлеставший по окну дождь пустил
еще одну фразу Геракла
носиться в его голове. Фотография это просто свет,
упавший на пластину. Герион вытер лицо
крыльями и пошел в гостиную искать фотоаппарат.
Когда он вышел на заднее крыльцо,
дождь стекал с крыши, утро было темно как ночь.
Фотоаппарат он обернул
толстовкой. Фотография называется «Если уснул, то выздоровеет».
На ней муха плавает в ведре с водой –
она утонула, но вокруг крыльев видно странное волнение света. Герион снимал
на пятнадцатиминутной выдержке.
Когда он открыл затвор, муха, кажется, еще была жива.

XXIV. Свобода