Автобиография красного

Жизнь Гериона вошла в онемелый период, застыла между языком и вкусом.
Он устроился в местную библиотеку расставлять по полкам государственные документы. Было
приятно работать в подвале,
гудящем люминесцентными лампами и холодном как каменное море. В документах
была суровость оставленности,
высокие и тихие, они стояли шеренгами, как ветераны позабытой войны. Каждый раз,
когда он слышал гулкие шаги библиотекаря, идущего
вниз по железной лестнице с розовой карточкой в руке,
Герион исчезал в книгохранилище.
Маленькая кнопка в конце каждого ряда зажигала наверху люминесцентную дорожку.
Пожелтевшая каталожная карточка 13 × 18,
приклеенная скотчем под каждой кнопкой, напоминала НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ГАСИТЬ СВЕТ.
Герион мерцал
между рядами как шарик ртути и щелкал выключателями.
В библиотеке его считали
одаренным парнем со своими секретами. Однажды вечером, за ужином, мама
спросила его
о коллегах, и Герион не смог вспомнить, мужчины они
или женщины. Он сделал довольно много
аккуратных снимков, но на них были лишь ботинки и носки каждого из библиотекарей.
Кажется в основном это мужские ботинки,
сказала мама, склоняясь над фотографиями, которые он разложил на кухонном столе.
Кроме – а это кто?
На фотографии, снятой с уровня пола, была чья-то босая нога на выдвинутом
ящике железного шкафчика с картотекой.
Под ним на полу лежал грязный красный «конверс».
Это сестра заместителя заведующего.
Он пододвинул фотографию скрещенных ног в плотных белых носках
и темных лоферах: заместитель заведующего.
Она иногда приходит в пять и они вместе едут домой.

Маманаклонилась посмотреть поближе. Чем она занимается?
Работает в «Данкин Донатс» кажется. Милая девушка? Нет. Да. Не знаю.
Герион сверкнул глазами. Мама протянула
руку, чтобы дотронуться до его головы, но он увернулся и стал собирать
фотографии. Зазвонил телефон.
Возьмешь трубку? спросила она, поворачиваясь к раковине. Герион пошел в гостиную.
Он стоял и смотрел на телефон,
пока тот звонил третий раз, четвертый. Алло? Герион? Привет это я. У тебя
странный голос ты что спал?
Голос Геракла проскакал по нутру Гериона на горячих золотых пружинах.
А. Нет. Не спал.
Ну как дела? Чем занимаешься? А – Герион резко сел на ковер,
огонь не давал ему дышать –
ничего особенного. А ты? Ну всё как обычно одно другое неплохо порисовали
вчера ночью с Эрцем. Сердцем?
Ты наверное не пересекся с Эрцем когда был здесь он прилетел с
материка в прошлую субботу
или в пятницу нет в субботу Эрц боксер он говорит что мог бы натаскать меня чтобы я был
его секундантом. Вот как.
Он говорит от секунданта многое зависит.
Да?
У Мухаммеда Али был секундант которого звали Мистер Коппс они с ним стояли опершись
на канаты и сочиняли стихи
между раундами. Стихи. Но я не для этого тебе позвонил Герион
я позвонил чтобы рассказать тебе
свой сон ты мне приснился вчера ночью. Приснился. Да ты был
старым индейцем ты стоял на заднем крыльце
там было ведро с водой на ступеньке и там утонула птица –
большая желтая птица прямо огромная такая
она плавала там с раскинутыми крыльями и ты наклонился над ней и сказал Давай-ка
вылезай оттуда – и поднял ее
за крыло а потом просто взял и подбросил ее в воздух ВЖУХ она ожила
и улетела.
Желтая? спросил Герион, он думал: Желтая! Желтая! Даже во сне
он совсем меня не знает! Желтая!
Чего ты говоришь Герион?
Ничего.
Это сон о свободе Герион.
Ага.
Свобода это то чего я хочу для тебя Герион мы же с тобой настоящие друзья и поэтому
я хочу чтобы ты был свободным.
Не хочу быть свободным хочу быть с тобой. Разбитый, но бдительный, Герион направил все
свои внутренние силы на то, чтобы сдержаться и не сказать этого вслух.
Слушай мне пора заканчивать Герион бабушка злится когда из-за меня приходят
огромные счета но я был очень рад
слышать твой голос…………………………………………………………..
Герион? Я заберу у тебя телефон ты договорил? Мне нужно позвонить Марии. Мама
стояла в дверном проеме.
А да конечно. Герион положил трубку. Извини. Всё в порядке? Да. Он поднялсяна ноги. Я пошел.
Куда? спросила она, когда он скользнул мимо.
На пляж.
Может куртку возьмешь – Дверь с москитной сеткой со стуком закрылась. Когда
он вернулся,
было далеко за полночь. В доме было темно. Он поднялся в свою комнату.
Раздевшись он стоял
перед зеркалом и безучастно наблюдал свое отражение. Свобода! Пухлые коленки
нелепый красный запах тоскливый вид.
Он погрузился в кровать и лежал на спине. Слезы стекали ему в уши,
потом слезы кончились.
Он коснулся дна. Чувствуя себя побитым, но чистым, он погасил свет.
И тут же уснул.
Красный дурак, в три часа ночи злость вышибла его из сна он старался дышать каждый раз
когда он поднимал голову злость снова била его
как комок водорослей о твердый черный берег. Герион резко сел.
Простыня была насквозь мокрая.
Он зажег свет. Сидел и смотрел на секундную стрелку электрических часов,
стоящих на комоде. Их тихое сухое гудение
расческой проходилось по его нервам. Он заставил себя отвести взгляд. Дверной проем
зиял перед ним черный, как замочная скважина.
Ум Гериона проскакивал кадры как сломанный диапроектор. Он видел дверной проем
дом ночь мир и
где-то на другом конце мира Геракла который смеялся пил садился
в машину и всё тело Гериона
согнулось в дугу плача – направленную к неправильной любви,
которая знакома всем людям.