На этой фотографии четыре человека сидят за столом, положив руки перед собой.Огонек курительной трубки рдеет на глиняноймиске в центре стола. Рядом стоит керосиновая лампа. На стенах вспыхивают чудовищные прямоугольники.Назову ее «Происхождение времени»,подумал Герион, откуда-то повеяло ужасным холодом.Он уже очень долгоустанавливал фотоаппарат. Огромные бассейны момента распахивались вокруг его рук,когда он пытался ими пошевелить.Холод стачивал его зрение по краям, оставляя только узкий канал, по которомушок – Герион резкосел на пол. Никогда в жизни он так не накуривался. Я слишком голый,подумал он. Эта мысль казалась глубокой.И еще я хочу любить. Это тоже его пробрало. Всё неправильно.Неправильность явилась как палец,рассекающий воздух, Герион пригнулся. Что это было? спросил кто-то,поворачиваясь к нему много веков спустя.
XLI. Фотографии: Джейтс
На этой фотографии – левая штанина Гериона чуть ниже колена.Положив фотоаппарат, Герион через заднее стекло автомобиля смотрит, как дорогапозади них падает в такой сверкающий свет,что он кажется и холодным и горячим одновременно.Машина, гремя,почти вертикально едет по гравию и камням крутой горной дороги, ведущей к Иччантикас.От путешествий на машине у некоторых людей начинается геморрой.Каждый раз, когда машина подскакивает, у Гериона вырывается маленький красный крик.Его никто не слышит.Спереди Геракл и Анкаш обсуждают (на английском) Йейтса, которогоАнкаш называет Джейтсом.Не Джейтс. Йейтс, говорит Геракл. Что? Йейтс а не Джейтс. Звучит одинаково.Это как «Джелл-О» и йеллоу.Джеллоу?Геракл вздыхает.Сраный английский, неожиданно говорит мать Анкаша, сидящая сзади,на этом вопрос закрыт –Анкаш дает по тормозам и машина резко останавливается. Раскаленное яблоко пронзаетГериона болью от ануса вверх до самого позвоночника,в то время как из ниоткуда появляются четыре солдата и окружают машину. Герион направляетфотоаппарат на их автоматы,но левая рука матери Анкаша накрывает кнопку и мягко опускает фотоаппаратмежду колен Гериона.