Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Подчиненные Кутузова были один хуже другого: механик промплощадки Любогащинский в прошлом – церковный певчий; старший машинист Фомин – деклассированный элемент, ранее осужденный и исключенный из членов профсоюзов; сменный машинист Сидор исключен из партии за «разложенческую» агитацию и растрату. С некоторыми такими знакомыми «приходилось выпивать» – например, с Грачевым, Любогащинским, Усовым, Старцевым. Усугубляла ситуацию осведомленность Кутузова о том, что Николай Николаевич Грачев – монархист, отбывший наказание в изоляторе, «в старое время служил на яхте императорской фамилии»; что Глебов – бывший белый офицер, сын помещика, предводителя дворянства, имел «компрометирующее прошлое»[1531]. Из показаний свидетелей было очевидно, «что благодаря преступной деятельности главного механика Кутузова» и классово чуждого элемента, которым он себя окружил, «силовая станция находилась в состоянии полного развала. Помещение содержалось грязно, вентиляция отсутствовала, машинисты и кочегары задыхались. Отношение дежурного сменового состава к своим обязанностям было преступно-безответственное, на дежурство появлялись в пьяном виде, на вахте спали. Чистка котла и смазка машины не проводились <…>. Должного наблюдения за состоянием и деятельностью машины не было, впоследствии чего последняя подвергалась частым авариям, вызывая длительные простои силовой станции»[1532].

Развернутый вопрос подследственному был, по сути, примеркой обвинения, его первой официальной фиксацией:

Вопрос: Признаете ли себя виновным в том, что в результате Вашего неправильного руководства <…> силовой и неудовлетворительного внимания этому участку работ, проявленного саботажа в проведении необходимых мероприятий – [произошло] создание благоприятных условий для подрыва трудовой дисциплины среди работников силовой и для скверного отношения к обязанностям со стороны их, повлекших за собой аварийность, неполадки и простои?

Не менее принципиальный ответ Кутузова давал понять, чтó из обвинения он готов был признать, а что – нет:

Ответ: Виновным себя по всем указанным фактам предъявленного обвинения, за исключением намеренного саботажа, полностью признаю[1533].

Ответ Кутузова означал, что он признает себя не до конца очистившимся, но не считает себя сознательным врагом.

Первоначально Кутузову вменили статью 58-9 УК – диверсию – и приговорили к 5 годам заключения. Но вмешалась дирекция Красмаша, и обвинение было переквалифицировано на более «легкую» 111 статью – «халатное отношение к службе, т. е. небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям». 20 апреля 1936 года спецколлегия краевого народного суда приговорила Кутузова к одному году исправительно-трудовых работ. С зачетом предварительного заключения – четыре с половиной месяца – наказание считалось отбытым[1534].

Кутузов не имел права выезжать из Восточной Сибири, и мы не знаем, кто остался в его более широком кругу общения. Отметим, что его судьбу разделяли в это время не только друзья по Томскому технологическому институту, но и недруги. Какую-то связь, как минимум понаслышке, он сохранил с Кликуновым, его Немезидой во время дискуссии 1927 года.

6 февраля 1937 года Кликунов был арестован ДТО ГУГБ железной дороги имени Куйбышева в Уфе. Речь шла о начальнике технического отдела паровозовагоноремонтного завода, что дает нам право утверждать, что это и есть герой томских событий 1927–1929 годов. Осужден он был по т. н. сталинским спискам и расстрелян 30 декабря 1937 года.