Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Биологи определяют вид как совокупность организмов, способных свободно скрещиваться друг с другом и давать плодовитое потомство, передавая потомкам свои гены и создавая генофонд вида. Тем не менее в классические времена шла долгая дискуссия о том, какая совокупность организмов является видом, а какая – нет[306]. Современное определение вида применимо к организмам, у которых есть половое размножение; под это определение не подпадают бактерии (как один из примеров недостаточности значения термина).

Дарвин и британский натуралист Уоллес, занимавшийся изучением Южно-Тихоокеанского региона, были первыми, кто в своей работе выделили естественный отбор как главный механизм эволюции. Действие естественного отбора направлено на сохранение и закрепление в популяции признаков или групп генов, обеспечивающих адаптивные преимущества или стратегии и способствующих выживанию организмов в конкретных условиях среды. Естественный отбор действует на уровне вида.

В 1859 г. Чарлз Дарвин опубликовал свою теорию естественного отбора, основанную отчасти на его исследованиях изменчивости вьюрков с островов Галапагос, изучением которых он занимался, путешествуя на корабле «Бигль» с 1831 г. в качестве натуралиста. Во время плавания на «Бигле» Дарвин провел 5 лет, изучая геологию, растения и животных от островов Зеленого Мыса, цепи вулканических островов близ западного побережья Африки, до островов Галапагос и за их пределами. В то время Дарвин вел переписку с семьей и своим наставником из Кембриджского университета, биологом и геологом Джоном Стивенсом Хенслоу. Из далеких британских портов Дарвин отправлял образцы и наблюдения, зарекомендовав себя в качестве выдающегося натуралиста. Вопросы о разнообразии и области распространения наблюдаемых Дарвином видов заложили основу его будущей теории. На Галапагосе Дарвин собирал экземпляры видов птиц и животных с каждого острова. Сначала его больше заинтересовали черепахи и пересмешники; факт существования закономерности изменчивости вьюрков Дарвин осознал лишь после того, как собранные им экземпляры птиц изучил и идентифицировал как вьюрков британский орнитолог и художник Джон Гулд[307].

Вернувшись в Англию, Дарвин, после того как Гулд идентифицировал собранные экземпляры, начал размышлять над закономерностями видообразования у вьюрков и тем фактом, что некоторые виды обитали только на одном острове. Это заставило его задаться вопросом, почему наблюдалось именно такое распределение. В 1845 г., когда Дарвин включил свои комментарии в публикацию Гулда, он не отождествлял конкретные острова с собранными на них разными экземплярами вьюрков. Однако за годы, прошедшие после путешествия, Чарлз Дарвин размышлял над разнообразием вьюрков, их различиями и географическим распространением. Вьюрки отличались специализированным клювом, адаптированным к микросреде, которая различалась в зависимости от того, какие источники пищи были доступны на конкретных островах. Выживали и процветали те вьюрки, которые могли питаться доступной пищей и передавать свои гены следующим поколениям. Несмотря на различия в облике, эти вьюрки имели общего предка. Указанные наблюдения привели Дарвина к разработке теории естественного отбора. Дарвин собирал дополнительные свидетельства в поддержку своей идеи до тех пор, пока не стал готов, примерно через двадцать лет, представить миру теорию естественного отбора. Дарвин ссылался на свои теории в нескольких статьях еще до завершения своей знаменитой книги.

В то время, когда Дарвин заканчивал исследования и анализ, над аналогичной гипотезой работал и Альфред Рассел Уоллес. Затем, в 1858 г., когда Дарвин готовил свой шедевр к публикации, Уоллес написал ему письмо, приложив копию статьи, в которой, к потрясению Дарвина, была отражена его собственная теория. Позже в том же году при посредничестве Чарлза Лайеля и ботаника Джозефа Долтона Гукера Линнеевское общество пригласило Дарвина и Уоллеса совместно представить их открытия.

Дарвин продолжил работу и опубликовал свою теорию в «Происхождении видов» в 1859 г. в Англии[308] и годом позже в США[309], тогда как Уоллес сосредоточился на биогеографии – изучении географического распределения растений и животных. Единственная диаграмма в книге Дарвина иллюстрирует расхождение форм жизни в виде дерева для конкретных видов, имеющих общего предка (рис. 7.2). Буквами A—L обозначены виды, малыми буквами – разновидности; горизонтальные линии соответствуют тысячам поколений.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука