Автоквирография

– У нас есть лимонад, кола, кола-лайт, «Витаминвотер», кокосовая вода…

– Кокосовая вода?

– Мама любит пить ее после тренировок. По мне, так на вкус она как водянистый крем для загара.

Себастьян встает у меня за спиной, чтобы заглянуть в холодильник, и я забываю, как дышать.

– А на этикетке об этом не пишут… Странно, правда? – Он смеется, и я чувствую, как вибрирует его грудь.

Боже, я в полном раздрае…

– Давай «Витаминвотер», – просит Себастьян, откашлявшись.

Я достаю две бутылки, одну протягиваю Себастьяну, другую, едва он отворачивается, прижимаю себе ко лбу.

– Твой папа – доктор? – спрашивает Себастьян, обводя взглядом кухню. Вот он откручивает крышку и подносит бутылку к губам, чтобы как следует напиться. Мое сердце бьется в такт каждому глотку…

…один

…два

…три.

Себастьян делает вдох, и лишь теперь осмеливаюсь вдохнуть я.

– Да, в клинике Университета долины Юты. – Я снова поворачиваюсь к холодильнику, надеясь, что голос у меня не надламывается. – Перекусить не хочешь?

– Да, пожалуй. – Себастьян подходит ко мне. – Руки можно вымыть?

– Да, да, правильно!

Бок о бок мы стоим у раковины, намыливаем руки и споласкиваем под краном. Мы стукаемся локтями, а когда тянусь за полотенцем, я задеваю Себастьяна бедром. Случайно задеваю, а мысли за долю секунду перелетают от бедер к тазовым костям Себастьяна и к тому, что между ними. Извращенец я полный!

Сообразив, что торчать у раковины и глазеть Себастьяну на бедра нельзя, я передаю полотенце ему и возвращаюсь к холодильнику.

– Бутерброды будешь?

– Да, спасибо!

Я достаю из холодильника мясную нарезку, сыр и так далее, а из посудомойки – тарелки и несколько ножей. Себастьян уселся на кухонный табурет. Через разделочный стол я придвигаю к нему упакованный хлеб.

– Ну, как дела с проектом? – Он разворачивает полиэтиленовую упаковку и выкладывает хлеб на тарелки.

– С проектом?

Смеясь, Себастьян наклоняется вперед, чтобы заглянуть мне в глаза.

– С литературным проектом. С романом для семинара, который ты посещаешь.

– Да, точно… – Мясная нарезка тоже упакована, я должен ее вскрыть, поэтому выигрываю еще как минимум десять секунд. Мне их не хватает. – Все отлично.

Себастьян удивленно вскидывает брови.

– Отлично?

«В последнее время я пишу только о тебе, но тут полный порядок. В неловкое положение я тебя не поставлю».

– Ага. – Я пожимаю плечами, под тяжестью его внимания ни на что четче и внятнее не способный. – Думаю, получается замечательно.

Себастьян отрывает листок салата и аккуратно кладет себе на хлеб.

– Дашь мне еще почитать?

– Обязательно! – вру я.

– Сейчас?

– Нет! – слишком резко отвечаю я. – Не сегодня!

– Можешь приехать ко мне после уроков на следующей неделе, и мы посмотрим, что получается.

«Витаминвотер» застывает во рту. Сглатываю я с огромным трудом.

– Ты серьезно?

– Конечно. Как насчет пятницы?

Он дает мне неделю на вычитку написанного.

– Хорошо.

– Принесешь мне первые несколько глав. – В глазах у Себастьяна вспыхивает огонек.

На редактуру у меня чуть больше пяти дней. Нужно как минимум изменить имена. Возможно, еще перейти от дневниковой формы к более художественной.

Господи, дай мне сил!

Несколько минут мы едим молча – передаем друг другу пакет чипсов, запиваем их кофеиносодержащей – вот безобразие! – колой. Потом Себастьян встает и подходит взглянуть на фотку, прикрепленную к холодильнику.

– Классная фотка! – хвалит он, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть. – Где снимали? Здание просто нереальное.

На фотке я летом после десятого класса, стою перед высокой, сложного архитектурного стиля, церковью.

– Это храм Святого Семейства, он в Барселоне.

Себастьян смотрит на меня круглыми от удивления глазами.

– Ты был в Барселоне?

– Папа участвовал в крупной научной конференции и взял нас с собой. Классно получилось! – Я встаю за спиной у Себастьяна, тянусь ему через плечо, показываю и объясняю: – Все фасады храма совершенно разные. Я у фасада Страстей, самого простого по стилю. Вот в этих башнях, – я показываю на веретенообразные колокольни, тянущиеся к облакам, – можно подняться на самый верх.

– У тебя здесь такое лицо! – Себастьян смеется. – Ты будто знаешь какой-то неизвестный фотографу секрет.

Себастьян так близко, что я вижу крошечную родинку на крыле его носа. Когда он хлопает глазами, я вижу, что его ресницы едва не касаются щек. Так и подмывает рассказать, что во время той поездки я целовался с парнем. Он был у меня вторым. Звали его Дакс, он приехал в Барселону с родителями. Для докторов и членов их семей устроили ужин, а мы с Даксом улизнули от всех и целовались, пока губы не онемели.

Так что, да, я знал секрет, неизвестный фотографу. Хотя несколько месяцев спустя я рассказал родителям про Дакса.

Хочется кивнуть Себастьяну, мол, прав ты, прав, потом объяснить, в чем секрет, и посмотреть на его реакцию. Но вместо этого я вру:

– Я высоты боюсь. Помню, чуть не свихнулся, когда родители сказали, что по нашим билетам можно подняться наверх.

Себастьян поднимает подбородок и смотрит на меня.

– Так ты поднялся?

– Ага! Всю дорогу держал маму за руку, но поднялся. Может, поэтому у меня тут такой довольный вид.