Автоматом и гранатой

Лежа на втором этаже, Егор обнаружил оставленную его бойцами связку гранат. Их было шесть. На одну с длинной ручкой были примотаны проволокой еще пять, но уже ручками в другую сторону. До края пламени пожара от разлитого из перебитых трассирующими пулями бутылок от них оставалось всего пара метров. Щукин схватил связку и пополз назад. Шаткая, когда-то сильно обгоревшая лестница не выдержала его веса и рухнула вместе с ним. Он упал, больно ударился боком обо что-то на полу первого этажа, выронил гранаты, но тут же дотянулся до них и снова взял.

Рядом, что было отчетливо слышно, стучали короткими очередями автоматы разведчиков, слышался их отборный мат. Снова прогремел взрыв кем-то брошенной ручной гранаты.

– Башня крутится! Сейчас вдарит! – заорал кто-то на всю округу.

Сразу вокруг стало тихо. Отчетливо звучал только танковый двигатель. Приняв крик своего разведчика за команду к действию, Егор сжался в комок возле кирпичной стены здания, внутри которого находился. Закрыл уши руками и широко открыл рот, чтобы сберечь барабанные перепонки и замер от страха, прекрасно понимая, что снаряд, выпущенный из танковой пушки, может погубить его. Покинуть постройку он уже не успевал.

Громыхнул выстрел. Что-то следом влетело и с силой ударило о дымовую трубу на втором этаже. Раздался взрыв. Осколки кирпичных стен и ее крупные фрагменты полетели в стороны, на первый этаж и за пределы здания. Все вокруг заволокло дымом и накрыло облаком пыли и разлетающихся капель таящего снега. Над лежащим на полу Егором замерла в наклонном положении огромная половая доска, едва не упав прямо на него.

Выждав несколько секунд, он поднял голову, попытался сориентироваться и снова услышал рев танкового двигателя.

– Опять башней крутит! – громко заорал кто-то на всю округу.

Щукину стало понятно, что, скорее всего, следующий выстрел пушки придется по соседнему зданию, туда, где топили печь и отдыхали всего двадцать минут назад его разведчики. Чтобы начать контролировать ситуацию, он снова стал пробираться наверх. Сломанная лестница лежала внизу. А потому Егор в одном прыжке использовал как подставку ее конструкцию, сильно оттолкнулся от нее одной ногой и, продолжая сжимать в руке связку гранат, заскочил сначала на чудом уцелевший пролет, а потом и на второй этаж.

Часть стены и дымовая труба перестали существовать. Пол местами окончательно обрушился, сделав возможным передвижение только по той стороне, что вела прямо к арке. Егор устремился туда. Замер под оконным проемом. В это время немецкий танк снова выстрелил из пушки и поразил печную трубу в соседнем здании усадьбы. Вражеская пехота рассредоточилась и залегла позади бронированной машины, укрываясь от возможного ответного огня разведчиков. Но те молчали, прячась от снарядов, выпущенных из танковой пушки.

Егор выглянул наружу, пытаясь осмотреться. Немецкий танк, оставив на снегу следы от незначительного маневрирования на месте, замер в сотне метров от усадьбы. Пехота, потеряв и оставив на снегу пятерых своих товарищей, отошла назад. Увидев все это, Щукин двинулся ползком к противоположной стене и высунулся наружу. Внизу он увидел Королева, Алексеева и Рыжего, прятавшихся от танка за углом здания.

– Заманивайте его в проем между домами, под арку! – прокричал он им и добавил, когда они подняли к нему головы: – Портной и Партизан пусть от мостка отойдут и мелькнут на поле, чтобы танкисты их увидели.

Младший сержант кивнул в ответ, что понял. Остальные разведчики бросились к проходу между зданиями усадьбы, чтобы их заметили танкисты и пехота. Шаг был крайне рискованный, но очень нужный. Все это прекрасно понимали.

Егор ползком вернулся назад, под то самое разбитое окно на фасадной стене дома, откуда было удобно скрытно смотреть на происходящее впереди. Танк на его глазах снова начал поворачивать башню в сторону, теперь уже намереваясь направить ствол пушки еще левее, дальше от того здания, где топили печь разведчики. Становилось понятным, что его следующей целью могут стать либо развалины конюшни, либо амбар за ней, либо яблоневый сад, что начинался дальше. Именно в той стороне немецкие танкисты могли заметить Григорьева и Данилина, звук стрельбы трофейного пулемета которых отчетливо слышался при отражении первой атаки гитлеровцев на польскую усадьбу.

Сердце Егора сжалось от напряжения. Расстояние для выстрела было предельно коротким, немногим более пары сотен метров. Промаха быть не должно. Пехотинцы позади танка, ожидая громкого хлопка, начали спешно закрывать уши руками.

Разведчик нахмурился, стиснул зубы. Танк выстрелил. Раскат грома снес хлопья мокрого снега с верхней части кирпичных стен усадьбы на голову и плечи Егора. Но взрыв снаряда как будто задержался и прозвучал лишь через секунду, да еще и намного дальше, за пределами построек, за речкой, за рощей.

– Промазал! Прицел снегом забило! Перелет был! – заорал Егор, одновременно снова отползая к задней стене, где мог видеть внизу своих бойцов.