Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011

     Плыла пиала луны,
сочилась кумысом степь,
и мучились валуны,
оставленные толстеть.
     Причудливых теней провал —
очерчивался привал.

     Немела монета луны,

но тысячезвонна степь
и тени иные вольны
разбойничье просвистеть.
     Косились купцы на луну,
ощупывая мошну.
     Бледнеет лицо луны —
булатом сболтнула степь,
в тени меж тюков пластуны,
сладка степная постель —
полынь, аромат, дурман…
Проспал даже смерть караван.

Безмолвие

     Ночь.
     Степь.
     Дорога.
     Здесь луну
совсем недавно провезли,
напросыпали, натрясли
серебряную тишину.
     Идем как будто по луне,
навстречу кустики встают,
и ни словца —
не узнают,
идем вдвоем по тишине,
     Над степью серебристый флер,
распространяемый луной,
но мы идем ко тьме сплошной
под горизонтом черных гор.
     Мир обновим там из костра,
багрово-желтые мазки
на живописные куски
заменят скупость серебра,
жесть алюминиевых лиц
набрякнет кровью черепиц,
свод неба рваные дымы
начнут качать…
     Шагаем мы
в ладу с безмолвием степи,
вдруг приостановясь, поймем
свое молчание вдвоем
как недоступные стихи.
     Степь…

«В гостях у линий и у чисел…»

     В гостях у линий и у чисел
я почитаем здесь – учитель! —
и за спиной сопенье глаз:
восьмой мой класс.
     Исчерпав дело
и суть вопроса,
девчонка села.
     Все это просто,
да разве ж серо!
     Мой класс – мирок,
доска, мелок:
– Стучи, милок!
(чему подобно
на стыках дробны
и поезда,
но косны, косны).
     Доска – нам космос,
мел – звезда!

Что делается

     Цветы на газонах шутами
танцуют, и сердится шмель.
     Шатает дома и шатает
деревья неведомый хмель.
     От ветра – ответ вероятный —
в аллеях отсутствует сор,
от ветра и грозные пятна
уходят с небесных озер,
от ветра и солнечный обруч
под моточиханье и треск,
пылая над крышами обочь,
на свой возвращается трек.
     Откуда он, резв и приветлив,
тот ветер? Да что за вопрос!
     Конечно же город проветрил
качелей воздушный насос,
где платья скрипучим маршрутом
то лепят фигур горельеф,
то вспучиваются парашютом,
упружьями ног засмуглев.
     Не лужа, а сброшенный вымпел
с высот – синева разлеглась,
и жук, любопытствуя, выполз,
выпуклый словно глаз.

«Он жить любил грешно и жадно…»

Порваны струны гитарные, порваны,

Песни неспетые плавятся в памяти:
– Вороны черные! Старые вороны!
Что продаете вы, что покупаете?

(Ю. Шпильберг)