Автор Исландии

Подросток Хроульв жил как престарелый бродяга: ходил по хуторам. Потихоньку, перебиваясь разовой работой, продвигался по побережью и к Округу. И везде его с ухмылкой спрашивали, не заходил ли он в Аусмюндарстадир, и везде ему снилось, будто во двор въезжает на коне верзила. И он убегал на следующий хутор. К счастью, он был больше похож на своих матерей, чем на отца. Постепенно его стали больше уважать; он работал как лошадь. И постепенно работа завела его с побережья в горы, в долину и на хейди. В конце концов он облюбовал долину, которая, если смотреть на нее с луны, относилась к пустыням Центрального Высокогорья, а если смотреть из столицы – лежала за пределами ведения Статбюро Исландии. Единственный недостаток Хельской долины заключался в том, что, если верить давно замумифицировавшимся, а при жизни не просыхавшим датчанам землемерам, эта долина относилась к Северной Тингэйярсисле. Хроульв этого не учел и зарегистрировался и голосовал в Восточнофьордской сисле. Все это время его голос не учитывался.

Хроульв Аусмюндссон (он изменил написание своего отчества; у его братьев оно писалось «Аусмюндарсон») был жителем Восточных фьордов, проживающим на высокогорье, но согласно данным статбюро – жителем Тингэйярсислы. А сам он как раз тингэйцев ненавидел. Тоурунн с Межи вышла замуж в Тингэйярсислу. На окружном турнире по стихосложению его победил парень с Миватна[101]. В Болотную хижину однажды пришел работник, который лучше всех знал, как правильно вести хозяйство, и отзывался свысока о Восточных фьордах и их жителях. И горы-то там как бугорки. И овцы-то безрогие. И в каждом озере сидит по змею. И девушки-то уродины. И мужики черномазые: сплошь потомки картавых везунчиков, французов да испанцев, у них в крови «иноземная шхуна засела», все они «шхунники». Рыжий Хроульв засунул работнику в рот черенок вил и сказал: «А вот теперь поговори на своем козляндском!» – а то ведь этот работник прямо не знает, куда себя девать от этого проклятого адальдальского высокомерия. А то ведь его земляки все время так разговаривают, словно Исландия обязана всем только им одним. У них прямо написано: «Колыбель борьбы за независимость». Хух! А ведь это люди, которые разговаривают даже не на исландском, а на какой-то одатчанившейся версии козонорвежского! А еще эти козляндцы возомнили, будто у них яйца такие огромные, что на каждое надо по отдельной сисле[102], – а все равно у них в обоих один воздух, хух!

Лучше всего Хроульв чувствовал себя в одиночестве. Даже односельчане надоедали ему, если задерживались у него надолго. Больше всего он любил уходить в горы доискивать овец, которые по осени не вернулись с пастбищ вместе со всеми. Один на хейди с собакой. Лошадь – это уже чересчур большое общество, да и в снегу она тяжела. И даже когда мороз так и норовил откусить ему нос, фермер из Хельской долины возвращался с гор в жилье неохотно. Иногда он лелеял мечту и вовсе переселиться в пещеру на высокогорье. Забрать с собой овцематок, увести в Орлиную долину под ледником Ватнайёкютль и жить там, как живет человек на земле. Хроульв и женился потому, что у семьи невесты были овцы. Брак был той ценой, что он заплатил за независимость, за свою долину – но, к счастью, та женщина быстро умерла, а с нею и большинство ее детей, так что нищебродское нытье в лачуге смолкло. Отныне ему требовалось прокормить три рта. Правда, сейчас еще и четвертый – но тот ел не больше пожилой курицы. Худо, что их всех надо прокармливать, но слушать их болтовню – еще хуже. Ну да. Конечно, спускаться по утрам и завтракать горячей кашей – хорошо, и мальчонка – который собирается стать кем угодно, только не фермером, – такой славный, и улыбка Эйвис, конечно же, красива – в те редкие разы, когда ему удавалось ее вызвать. О да. В общем, жизнь в долине была неплоха – покуда ему удалось защищать ее от глупости и безумия за хейди.

Хроульв Аусмюндссон был сложным человеком, трехцветным: рыжебородый фермер, борющийся против смертно-белого бурана, а в душе у него черный конь.

Глава 26

Первый безовечный день. Утро после обесстадивания. Дождь хлопьями и рвущий в клочья ветер. Тучи стесняются своего вида и спешат перелететь через долину. Каменные склоны все в какой-то харкотине. В каждой душе дрожь. Поганая погода!

Хроульв наткнулся на своего сына Тоурда, спящего в сене: он перебрался из сенника в овчарню. Он опешил, вновь обнаружив этого никчемного малого у себя в долине.

– Красиво ты спишь, Тоурд. Ведь кроме этого ты больше ни чего не умеешь, хух!