Авторитаризм и демократия

Ответ, который может быть дан в результате проведенного исследования, отчасти парадоксален. Нет, не любая конституция рисует не одну, а множество схем правления, но при определенных условиях любая. Как это может быть? А вот так. Не любая потому, что там, где конституция, построенная на инклюзивных (демократических) принципах, соответствует уровню сознания общества и политических элит, такого быть не может. То есть там, где каждый закрепленный конституционный принцип и смысл в полной мере осознаны и приняты большинством населения, которое вместе с государством не только неуклонно этим принципам следует, но и готово стоять на страже их исполнения, трансформации не случится. В таком обществе, даже если конституционный текст устаревает, все его основные смыслы довольно просто официально адаптируются к новой реальности под неуклонно строгим контролем общества путем общенациональной дискуссии и достижения консенсуса. Инклюзивная конституция играет роль реального общественного договора и практически не зависит от расстановки сил в обществе.

Аналогичная ситуация с экстрактивными (авторитарными) конституциями. В рамках официального конституционного авторитаризма политический режим будет меняться только вместе с конституцией. По сути, она и есть та самая фактическая конституция, о которой полтора века назад рассказывал в одном берлинском бюргерском окружном собрании 38-летний деятель немецкого мелкобуржуазного движения Фердинанд Лассаль. Только с одной существенной поправкой на расширение и углубление осознания человечеством за полтора прошедших века огромного пласта конституционных смыслов и общечеловеческих ценностей.

То есть «расстановка сил в обществе» утратила свое определяющее для действия конституций значение и была заменена человеческим сознанием. Достаточно вспомнить, как негодовало американское большинство после избрания президентом США Дональда Трампа, набравшего меньше голосов, чем его конкурентка. Но при этом с каким потрясающим достоинством выигравшая большинством, но проигравшая по установленным Конституцией правилам Хиллари Клинтон поздравила Трампа с победой и призвала своих избирателей уважать краеугольный камень демократии США, состоящий в мирной передаче власти.

И в то же время любая конституция, содержащая в себе принципы и смыслы, не до конца понятые и не осмысленные обществом и политическими элитами, с большой степенью вероятности будет находиться в зоне риска смены политического режима и даже формы правления. Развивая с этой точки зрения уже упомянутое определение Г. О‘Доннелла и Ф. Шмиттера, утверждающих, что политический режим — это вся совокупность явных и неявных моделей, определяющих формы и каналы доступа к важнейшим управленческим позициям, следует добавить, что эти самые формы и каналы доступа всегда определяются целями и задачами политических элит, порожденными их сознанием.

Да, конечно, определенные недостатки (дефекты или пробелы) конституционного текста могут создавать дополнительные риски для свободы усмотрения при его применении. Но эти риски минимальны или даже равны нулю, если основные принципы и смыслы усвоены и внедрены в практику. В том числе успешной работе заимствованных, имплантированных институтов препятствует их выхолащивание, поскольку они созданы для работы в несколько другой системе ценностей. «Поэтому, развиваясь ради достижения изначально редуцированных или вовсе иных задач, они, конечно, имеют какой-то результат, но с точки зрения эффективности работы всегда оказываются вне возможности адекватного сравнения с их аналогами из тех правопорядков, откуда они позаимствованы»[283]. Потому что, как пишут Аджемоглу — Робинсон, «вы не можете сконструировать процветание». «Оно появляется как результат набора случайных исторических обстоятельств, складывающихся спонтанно в логическую цепочку шагов, ведущих к появлению и последующему закреплению инклюзивных институтов»[284]. То есть, по Карлу Попперу, политические институты как крепости: их надо не только хорошо спроектировать, но и правильно населить.

Вставшие перед постсоциалистическим странами проблемы выбора модели демократического государственного устройства на самом деле есть вопрос цивилизационного самоопределения, связанный с поиском места в формирующейся системе глобальных отношений. В той или иной мере с проблемой самоидентификации сталкиваются сейчас самые разные страны и народы[285]. Все эти страны приняли инклюзивные конституции, но их политические элиты продолжали мыслить и вести себя в рамках экстрактивных стереотипов и стандартов.