Автостопом по Индонезии и к папуасам

В зале ожидания – скамеек, конечно, никаких свободных не было – я расстелил пенку и завалился спать. После не очень комфортной ночи в поезде это было самое приятное. Но и когда я проснулся – солнце уже садилось – зал ожидания только наполнился дополнительными людьми. Наконец пошло оживление – это на горизонте, видимый через большие окна морского вокзала, показался пароход. Масса из пяти тысяч человек пришла в движенье, собирая свои шмотки и будя детей. Но для половины из нас тревога оказалась ложной – то подошёл другой, также опоздавший, рейс. Счастливчики устроили давку на каждом квадратном метре. Я собрал свои спальные принадлежности и сел на рюкзак, чтобы не быть затоптанным лёжа.

Вот и новое явление на горизонте – тысяча людей приклеилась к окнам, остальные люди приклеились к этой первой тысяче – что там идёт? Маленький мальчик тычет пальцем в сторону парохода, кричит: «Нгапула!» Действительно, это был наш долгожданный корабль, двухтысячеместная «NGGAPULU», опоздавшая с прибытием на семь часов – не из-за какой-нибудь поломки, а из-за типичной азиатской неторопливости.

И вновь пара тысяч людей пришли в движение, пытаясь со своими мешками, тюками, коробками и баулами, детьми и ящиками, проникнуть на причал, через пару-тройку узеньких дверей, в которых стояли суетливые контролёры, требующие показа билета, отрывающие контрольный квиточек. Без сильной ругани и эмоций – здесь российские эмоции редкость – толпа продралась через игольное ушко, я тоже просочился, встали на пристани, где уже в ночном мраке и в свете фонарей причаливала, пришвартовывалась, высовывала с грохотом трапы и лесенки, 150-метровая громадина – наш пароход.

И не успели выйти на берег те немногие пассажиры, что плыли до Сурабайи, – как мы все ринулись к этим трапам, толкая друг друга и пароходных контролёров, а среди нас бегут и сотни грузчиков, помогающих занести сумки уплывающих, сотни продавцов, желающих впарить на судне газеты, рис, булки, игрушки и воду питьевую… с криками «Эйр минум, эйр минум, эйр-минум!!» (вода питьевая), два десятка мальчишек, занимающих «блатные места» под лестницей и где попало для тех, кому места не досталось… Официальная вместимость судна – две тысячи человек (и столько же коек), но народу существенно больше. Я пронырнул в первых сотнях, захватил койку, постелил спальник, рюкзак засунул под кровать – место занято! Записал номер места (5365), купил пару бутылок с водой (очень дёшево) и пошёл глядеть с верхней палубы, как идёт догрузка.

Вот уже краном поднимают контейнеры и большие ящики на грузовую палубу (в носу каждого судна – товарный отсек), а грузчики нескончаемой чередой тащат огромные мешки, размером с самих грузчиков, правда, не тяжёлые – в них какие-то пустые бочки, пластиковые канистры – и складывают на всех палубах, на всех этажах и лестницах. Как позднее выяснилось, на Новую Гвинею везут всё, что только можно, каждый пароход туда идёт гружёный всем – от огромных вентиляторов до живых куриц, цыплят и петухов.

Погрузка в Сурабайе длилась четыре часа, и я уже спал, когда «Нггапула» отделилась от причала сурабайского порта и повезла меня и всех пассажиров на северо-восток, в ночь, в сторону отдалённой от нас Новой Гвинеи.

Пять дней на борту

Суда компании «Пелни» в Индонезии выполняют ту же роль, что в России – поезда дальнего следования. Линия Джакарта – Сурабайя – Соронг – Джайпура – аналог Транссибирской магистрали, а Новая Гвинея (Папуа) – это Дальний Восток. А внутренние районы Новой Гвинеи можно сравнить даже с Якутией или с Чукоткой. Сюда сложно попасть: очень долго – пешком, дорого – самолётом, с дорогами дело обстоит неважно. Все грузы сюда завозятся с Большой Земли (с Явы или Сулавеси), и цены на всё привозное тем выше, чем дальше посёлок отстоит от «Транссибирской магистрали» – главной береговой линии и портов.

Пароход «Нггапулу» идёт от Сурабайи до Новой Гвинеи пять дней, делает по пути некоторые остановки. Сперва – крупный порт, третий город страны Макассар на юге острове Сулавеси. Затем мы огибаем длинный Сулавеси с севера, заходя по пути в порты Паре-Паре и Битунг. В Битунге мы берём на борт сотни мешков с овощами, капустой, луком, сотни ящиков с курами, петухами и цыплятами – десятки тысяч цыплят! Хозяева груза располагаются на палубах; владельцы петухов – кормят их через прорези в коробках, некоторые даже выгуливают кур и петухов по палубе, привязав верёвкой за ногу; цыплят не кормят и не выпускают – их слишком много для этого. На каждом ящике с цыплятами этикетка – количество цыплят столько-то +3% на естественную убыль. Когда смертность уже заложена при упаковке, можно и не кормить.

Обладатели лука и капусты выкладывают овощи и перебирают их на палубе, выявляют подгнившие и выбрасывают их за борт. Непонятно – неужели Папуа – голодный край, и там нет даже капусты и лука?

– Куда везём, – спрашиваю, – в Соронг?

– Да, в Соронг.

– Папуа – голодный край? Еды нету?

– Нету. Земля плохая, не растёт у них ничего. Вот и везём!