Аз Бога ведаю!

И начались раздоры между племенами. Народы Ара разбредались по земле, и каждый князь пытался сотворить свой обережный круг, построить свой Лад. Но вместо негр над Севером царствовала ненависть. Братья насмерть бились друг с другом, дети не любили отцов своих, мужчины ненавидели женщин. И никто не мог рассудить их. Однако на острове Ар в студеном море остался славянский род, правил которым светлейший князь Рус, прямой потомок Траяна. Жили они по древним законам, с лова – добывали морского зверя – и не утратили Знаний Путей земных и небесных. В России их называли – Варяжи, то есть досточтимые. Пришли к князю Русу словенские князья и позвали править Россией. Но сам светлейший и досточтимый князь был уже стар, чтобы взойти на престол и установить Лад, и потому послал он своих сыновей и отдал Словенам свой рок – имя, ибо прежнее – Россия – изречено было Тьмой.

Старший сын Руса – Рурик, как некогда Траян, порядок устанавливать начал не с поля битвы, а с возрождения астральных мест: изветшали Белые Вежи и не сходились земные Пути с небесными. Словене уже не Роду поклонялись – земным богам требы приносили и чтили одного Перуна – Владыку молний, поскольку объяты были страхом, утратив суть Знаний мироздания. На озере святом, где еще Траян Лад творил, на Ладоге Рурик воздвиг свой престол, а брата Синеуса отправил на Белое озеро – в этом астральном месте была сокрыта середина Коло – ось, единственно неподвижный луч в Коловращении Света. Третьего же брата, Трувора, в Изборске посадил, но не землею править, а восстановить утраченные Пути между народами Ар.

Да тщетны оказались святые помыслы досточтимых князей, чтобы сражаться с Тьмой, ибо смертны они были. Траянова стезя подвластна лишь богам или сыновьям, рожденным плоть от плоти. Невозможно сотворить божественного промысла, когда отмерен земной срок. Ведь даже сыновья бога Рода, исполняя свой рок на земле, получают земную суть. Их плоть не уязвить мечом или стрелой, но дух божественный имеет человеческую суть и может быть прельщен, как всякий земной дух.

Померкли братья князи из рода светлейшего Руса…

И только князь Олег, племянник досточтимого князя, непобедим был в сече с Тьмою. Отвергнув престол и власть, этот князь отправился в Чертоги Рода и оттуда ступил на тропу Траяна. И узрел с небес то, что не увидеть было с земли. Это он сказал: “Путь птичий заслонен! Не сотворить нам Лада, покуда устье Ра не ведает истока Ганга. Исторгнем же хазар!”

И бился насмерть с ними, не желая ни славы и ни чести, а мысля об одном – вновь выстроить Белую Вежу, откуда б открывался Путь по тропе Траяна.

Был он Вещим, но не смог отряхнуть земную персть, чтобы обрести бессмертие. Как всякий смертный Гой, он захотел рок свой испытать, увидеть свою смерть…

Дружина Святослава встала на холме, где высилась Дубрава: сюда в последний раз копье упало и вонзилось в землю, указав зенит. Путь пройден был! На окоеме виднелся берег Дона и Белая Вежа, ныне зовомая супостатом Саркел, где вместо чудесного творенья камнерезов, вместо светлых кружев стояла черная башня с бойницами, увенчанная голубой звездой.

Листва давно опала, и древний лес был черен и незряч, словно мертвец. Однако в его недрах среди молодняка был вековечный дуб – суть Древо Жизни, а рядом с ним когда-то поставленный Траяном и ныне поверженный камень подписной. Святослав велел вновь утвердить его, и триста витязей, веревками обвязав земной путеводитель, впрягли коней, впряглись сами, и под единый вопль, под вздох единый поставили. Князь счистил пыль веков и прочел: “На месте сем суд сотворится моими промыслами, но деяниями внуков. От сего камня путь открыт встреч солнцу”.

Путь был открыт, и к стенам Саркела не было заслонов даже в виде конных разъездов – иди и бери город приступом! И вдохновленные полки подзуживали князя.

– Пойдем и возьмем! Коль путь недельный одолели от восхода до заката, в один день – крепость покорится в час! Бросай копье, княже! Эй, раджи, волхвуйте!

– Не силой чародейства далее пойдем, но силой духа, – урезонил гридней Святослав. – Мужайтесь, витязи! Нет у нас орудий стенобитных, доспехов нет, а из союзников лишь гузы, которые на помощь не придут на ратном поле – лишь за добычей явятся. Да есть мечи и воля! Что еще надобно нам, други?

Наутро, едва только взошло солнце над окоемом, как тут же покрылось мраком. Из глубин степей двигалось войско несметное, и сторожа, сидящие на ветвях дубов, принялись силу считать – не сосчитали.

– Тьма идет! – возвещали они. – Все поле конными покрылось! А впереди себя табуны гонят!