Азбука

Я гадал бы о причинах его самоубийства, если бы со времен, когда мы оба жили в виленском общежитии, не помнил его долгих депрессий — таких тяжелых, что он падал с ног как при физическом недуге. По-медвежьи сильный, он всю жизнь страдал от периодически возвращавшейся душевной болезни.

Аоста

Да будут благословенны монархи за свою любовь к охоте. Долину Аосты на южных склонах Альп они объявили королевскими охотничьими угодьями, запретили вырубать там леса и убивать зверей. Благодаря этому сегодня долина Аосты — национальный парк, где сохранились редкие виды животных — например, горные козлы. Когда в пятидесятые годы мы жили во Франции, у нас не было возможности посмотреть Аосту: мы были слишком бедны, чтобы купить машину. Нас отвез туда Мак Гудман[81] на своем бешеном авто. Дорога была довольно трудной, с виражами на крутых склонах, зато потом — очаровательная горная деревушка и сочная зелень на альпийских лугах с множеством прозрачных потоков и ручейков, исчезающих в траве.

Арката

Городок в северной Калифорнии, на берегу Тихого океана, недалеко от границы со штатом Орегон. Вечно серое небо — из-за тумана. Я был там несколько раз и ни разу не видел солнца. Жить там? Разве что в наказание. Однако люди живут в Аркате — приходится. В основном они работают лесорубами в до сих пор сохранившихся секвойных лесах, хотя им постоянно грозят периоды безработицы. И разумеется, они ненавидят экологов, которые хотят лишить их заработка. Наперекор сентиментальным любителям леса они охотно повторяли вслед за губернатором Калифорнии, а впоследствии президентом Рейганом его знаменитое изречение: «Кто видел одну секвойю, тот видел их все».

Секвойные леса чрезвычайно угрюмы. Растут они в зоне постоянных туманов, ибо все время требуют влаги. Стоят эти огромные колонны, многим из которых по нескольку тысяч лет, между ними полосы тумана, а внизу полная тьма и отсутствие какого бы то ни было подлеска. Если такой гигант падает, из его ствола тут же вырастают побеги и начинают пробиваться наверх. Из одного такого дерева можно получить множество превосходных стройматериалов — отсюда войны лесозаготовительных компаний с экологами.

Арон, Пирмас

Вымышленный персонаж, созданный в шутку Теодором Буйницким и мной. Буйницкий держал в памяти Козьму Пруткова — поэта, придуманного несколькими русскими литераторами. «Пирмас» по-литовски значит первый, то есть имя означало: Арон Первый. Арон Пирмас публиковал стихи в «Жагарах»[82]. Стихотворение «Мое путешествие по Чехии» я узнал — оно было написано мной, хотя и включено в сборник стихов Буйницкого. В этом стихотворении Пирмас называет себя «амальгамой еврея и литовца». Другие тоже писали под этой фамилией. Потом (когда же это произошло?) Пирмас сменил имя, став Ариэлем, и, кажется, несколько человек публиковали под этим псевдонимом свои произведения в «Курьере виленском».

Арсенальская, 6

Дом в Вильно возле самого кафедрального собора, напротив так называемого Телятника[83]. В этом доме квартира моих родственников, Пшемыслава и Целины Павликовских, — место, где я часто останавливался и откуда летом 1940 года отправился через зеленую границу в Варшаву, покинув Вильно более чем на пятьдесят лет.

Арский, Стефан

В довоенной Варшаве я знал его как Сальмана. Знаком я был и с его женой Магдой, дочерью баснописца Бенедикта Герца. Левое крыло социализма. Во время войны они, Владислав Малиновский с женой и Збигнев Мицнер оказались в литовском Вильнюсе. Поскольку до войны их группа была связана с Оскаром Ланге, ставшим к тому времени американским профессором экономики, с его помощью они пытались уехать. В конце концов им это удалось благодаря социалистическим знакомствам Ланге[84] в Швеции. С какими-то шведскими проездными документами и советскими транзитными визами они проехали через весь Советский Союз и в Японии сели на пароход, плывший в еще нейтральные Соединенные Штаты. Стало быть, транзитом через СССР ездили не только с японскими визами консула Сугихары[85]. После войны Сальманы вернулись в ПНР, где Стефан начал писать под фамилией Арский. А вот Мицнер приблизительно в то же время, что и я, подался через зеленую границу в Варшаву и действовал там в социалистической организации «Свобода».

Аскенази, Янина

Была единственной дочерью знаменитого историка профессора Аскенази. В сочинениях Ежи Стемповского[86] можно прочесть о его беседе с профессором около 1930 года. Беседа эта ужасает. Аскенази ясно осознавал неотвратимо приближавшуюся с двух сторон гибель польского государства. К счастью для себя, он умер до войны.