Азбука для двоих (СИ)

— Просто скажи то, что сказать хочешь. Лучше сейчас. Потому что я точно знаю, чего хочу. Я хочу тебя, Чондэ. И хочу просыпаться рядом с тобой. Быть с тобой так часто и так долго, как получится. И совсем не хочу отпускать тебя. Хочу, чтобы ты был только моим. Полностью. А ещё я знаю, что я просто твой студент, не самый лучший при этом, что тебя беспокоит моя репутация и мои вокальные возможности. Я не знаю, что тебя беспокоит ещё, правда. Ну если не считать того, что мы оба…

— Помолчи, — прикрыв глаза, попросил Чондэ. — Дело не совсем в этом. Просто… Пойми, я не планировал ничего такого, когда увидел и услышал тебя. Но ты прав, ты — мой студент. В этом свете… я не знаю, Чонин. Я тот, кто должен учить и подавать пример, но вместо этого…

— Всё, что я делал, я делал по собственной воле. В чём проблема? Я не ребёнок, который не в силах осознать последствия собственных поступков.

— Я не намерен возлагать всю вину на тебя одного. Нас двое. Виноваты оба.

— В чём виноваты? — Чонин до боли закусил губу, стараясь не думать о худшем.

— Не смотри так. Я вовсе не моралист и отношусь ко всему в жизни достаточно трезво и просто, но… — Чондэ чуть сдвинул ладонь, которой по-прежнему упирался Чонину в грудь. — Для тебя всё это может выглядеть совсем не так, как для меня. Помолчи! — Чондэ поспешно прижал всё ту же ладонь к его губам, не позволив ничего сказать. — Сам я давно расставил всё в своей жизни по местам и сделал выбор. Но ты так легко менял девушек… Ты ведь даже не знаешь, что тебе нужно. Я уверен на все сто, что среди всех этих девушек парней было слишком мало. Пройдёт время, и ты можешь…

— Чондэ, — Чонин сжал пальцы Чондэ собственными и отвёл его ладонь от своего лица, — я понимаю, на что ты намекаешь и чего боишься, но только именно ты тот человек, рядом с которым я хочу быть сильнее и стать лучше, чем есть. Ты. Не кто-то другой. Почему бы не попробовать?

Воспользовавшись лёгким ошеломлением Чондэ, Чонин притянул его к себе и провёл губами по виску.

— Просто скажи, что тебе хочется попробовать так же сильно, как мне… — Чонин потёрся кончиком носа о каштановую прядь над виском, смело опустил руки на поясницу Чондэ, ниже, подхватил и приподнял, чтобы усадить Чондэ на крышку рояля. Чондэ опёрся ладонями о гладкую поверхность, отклонившись назад. Ловил взгляд Чонина с лёгким напряжением.

— Не самый честный способ убеждения. Твоим взглядом можно растопить весь лёд…

Чонин поймал его нижнюю губу, слегка прикусил и погладил кончиком языка.

— Куда важнее растопить тебя, чем какой-то лёд. Я не собираюсь делать вид, будто это ничего не значит. Я хочу тебя. Но это только часть моих желаний. — Чонин медленно потянул вверх свободную футболку, открывая то, что было под нею спрятано. — Прикоснись ко мне…

Чондэ с трудом сглотнул, но не стал сопротивляться — поднял руки, чтобы с него сняли футболку. Молча смотрел, как Чонин избавлял его от остатков одежды и от белья, небрежно роняя их себе под ноги. А Чонин смотрел на него и вторил взгляду руками, оглаживая уже обнажённое тело и едва заметно улыбаясь. На фоне белой крышки рояля кожа Чондэ казалась золотистой.

Чонин подался вперёд, чтобы провести по напряжённой шее кончиком носа и губами, добраться до уха и согреть нежную мочку выдохом. Ещё немного — и он сжал губами гвоздик, мягко потянул, заставляя Чондэ всё-таки прикоснуться к нему — бросить ладонь на грудь, поверх тонкой рубашки, и задеть пальцами пуговицу.

Ждать дольше было невыносимо, ждать и осознавать, что его от Чондэ отделяют только рубашка и джинсы. Он рывком притянул Чондэ к себе и зажмурился, провёл руками по обнажённым ногам, обхватившим его бёдра, и закусил губу, едва прохладные пальцы завозились на груди, расстёгивая рубашку. Скользнувший по разгорячённой коже палец Чондэ показался возбуждающе ледяным. Хотелось, чтобы Чондэ запустил обе ладони под тонкую ткань и прижал к груди, чтобы хоть немного остудить его. Но Чондэ возился с пуговицами, мучительно медленно расстёгивая рубашку и не торопясь потрогать Чонина, который сейчас сходил с ума от желания ощутить касания Чондэ.

Стоило приоткрыть глаза и различить за спиной Чондэ чистый белый фон — и терпение таяло. Чонин с глухим стоном впился пальцами в бёдра Чондэ и нетерпеливо потёрся, позволив оценить, насколько он уже возбуждён и насколько безрассуден, потому что думать теперь — задача непосильная. Здравомыслия хватило исключительно на то, чтобы нашарить в кармане джинсов прихваченную из дома смазку и уронить на крышку рояля одновременно с тем, как Чондэ стягивал рубашку с его плеч.

Запрокинув голову, Чонин с трудом переживал лёгкие прикосновения губ к плечам и ключицам, невольно отмечая, что дыхание Чондэ сбоит так же сильно, как его собственное. Нервные рваные выдохи жгли кожу на шее, а он всё крепче прижимал Чондэ к себе, мешая тому выпутать руки из рубашки, сбившейся складками на запястьях.