Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Вы так рассказываете, что перед глазами возникает достоверная трогательная сцена из какого-то фильма.

Меня порой тоже завораживают обыкновенные житейские сцены. Расскажу о себе примитивную вещь. Я смотрю по телевидению сериальный цикл о суде. Как прекрасно играют актеры! Бедные российские люди, как их подставляют, в какие только они не попадают жизненные ситуации! И как они почти все заморочены и даже не отдают себе в этом никакого отчета. Но, как ни странно, на скамье подсудимых часто оказываются более симпатичные люди, чем обвинители, свидетели… И я им очень сочувствую. Вероятно, у меня это наследственное. Моя прабабушка с маминой стороны ходила на суды пешком за много километров. Это было не то что до революции, а, наверное, еще в XIX веке. Она переживала и принимала все так близко к сердцу, что не только просиживала там часами, как в театре, но и дарила какие-то сухарики осужденным. По рассказам, она была очень артистичной. Возможно, я отчасти в нее. Чувствую, что эти гены во мне живут. Во всяком случае, если я свободна в семнадцать часов по мюнхенскому времени, я включаю телевизор и смотрю передачу «Федеральный судья».

Вы говорили, что там хорошо играют актеры.

Не просто хорошо, а замечательно. Как там происходит так называемый кастинг, я не знаю. Но забываю, что это актеры. Всегда уверена, что это правда. Вот бы в каком другом сериале так бы сыграли! Смотрю иногда игровые сериалы – из рук вон плохо. Я отношу это на счет режиссуры. В «Федеральном судье» все подлинно, там не замечаешь никакого наигрыша. Эти фантастические типажи! Не знаю, это один режиссер делает или их несколько, но перед ними надо снять шляпу.

Подобная форма, кстати, уже давно апробирована на Западе во многих странах.

Я смотрела пару раз подобный немецкий цикл. И – нет, это плохо. Я им не верю, а от нашего «Федерального судьи» я под впечатлением. Не помню, когда была в последнее время так очарована телевидением или кино. Да что там, за свою долгую жизнь я почти не встречала такого достоверного творческого ансамбля. Настоящий театр высокой пробы.

В Ваших устах это большая похвала. Вы родом, если можно так выразиться, из театра. Многие представители вашего семейного клана Мессереров так или иначе связаны с историей театрального искусства XX века. Вы, наверное, с детства помните отдельные постановки былых лет.

Мои сильные детские театральные впечатления, конечно, связаны с некоторыми родственниками. Скажем, с моим дядей по материнской линии, Азарием Азарином, урожденным Мессерером. Тогда я не могла, естественно, оценить его роль и значение как актера и режиссера. Помню только, что еще в 1934 году специально из Японии приезжали учиться на его спектаклях. Он был удивительно талантливый и легкий по характеру человек. Ученик Вахтангова и Станиславского, друг Михаила Чехова, он стал признанным авторитетом еще в юные годы. Начав выступать в театре с одиннадцатилетнего (!) возраста, он за свою короткую сорокалетнюю жизнь успел повоевать и получить ранение в Гражданской войне, но самое главное, сыграть много ролей в различных театрах Москвы. А в тридцатые годы стал художественным руководителем Театра имени Ермоловой, осуществлял постановки в Малом театре и в других. «Мудрость от таланта» – так характеризовал его Михаил Чехов. Хорошо помню, как кричала на его панихиде актриса Серафима Бирман: «Эта потеря – как острая бритва!..» А недавно прочла в Интернете, как трогательно относились к Азарину и высоко ценили его талант Иван Берсенев, Софья Гиацинтова, Борис Захава, Юрий Завадский…

Детские впечатления самые сильные. Часто не связанные между собой, сцены эти, тем не менее, остаются в нашей памяти на долгие годы.