Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Так что Ваганова – это моя незаживающая рана до сих пор. Я не успокоюсь никогда. Вы знаете, может, это и преувеличение, но потеря для меня Вагановой как педагога – это было как смерть Пушкина.

Пушкин и Ваганова? Сравнимы ли эти имена?

Для меня – да. Кстати, сейчас рассуждают: кто имя России? Кого только не называют! Но есть только Пушкин, только он. Все остальные были, и их нет, а он – есть и будет. И не в угоду политическому моменту.

Видели ли Вы игровой фильм «Школа»?

Да. Он может нравиться или нет, но он производит сильное впечатление. И то, что снято все совсем юными людьми и так правдиво, натурально, без нажима. И если верно говорят, что Путин поддержал показ фильма, то он молодец, трижды молодец. Мы привыкли, что если есть проблема, то ее нужно запретить. Я уже слышала многочисленные призывы – фильм надо запретить. Люди забывают, что наступило другое время. Мы с вами живем, я не перестаю это повторять, в чужое время. Это их время – молодых. Тех, кто делает этот фильм о своих проблемах.

А мы разве не живем и только стоим на обочине и наблюдаем?

Мы живем, но в их время. То, что было, мы знаем. А я хочу знать то, что мы еще не знаем. Чем они интересуются, как живут? Во что вылилось это воспитание: сначала все нельзя, а потом все можно.

И как поколения связываются?

Только не надо их искусственно связывать. Они сами свяжутся. Просто раньше жили другие люди. Было другое время, другие вкусы, взгляды на жизнь, другие приоритеты. Влияние старого поколения на новое и без того колоссально. Но теперь стиль жизни молодых – это протест всем прежним запретам.

Но мне кажется, Ваш интерес, да и любой другой интерес, все же свидетельствует о неосознанном контакте поколений. Или попытке, как в этом фильме, хотя бы для себя внутренне его установить. С миром поколения, где все так жестко и в то же время так зыбко. Все у них внутри еще неоформленное, неуверенное. Взгляды неопределенные, мечущиеся и никак не в состоянии ни на чем остановиться. Часто снизу вверх. Камера замечательно передает это «бултыхание», видит словно глазами ребенка или подростка искореженные лица взрослых…

Не знаю… по-моему, это замечательно. Хотя во все времена у молодых внутри бултыхалось, но нашему поколению этого не разрешали. Поэтому так интересно смотреть на тех, кому разрешили, так сказать, бултыхаться. Да, они ходят на экране, как у Андрея Вознесенского сказано, – «мини до самой челки». Да, потом удивляются, что насилуют. Но если девка идет полуголая, так парни не все же импотенты. Они открывают для себя жизнь без прикрас. Актеры естественные, не выдрючиваются. Им веришь.

Учителям да родителям в фильме вроде бы тоже все разрешено. Даже слишком, на мой взгляд. И по сути – никакой разницы между поколениями.

Человек не может стать другим «животным». Если он учитель и у него власть, а воспитания не хватает, то приходит вседозволенность. Раз начальник – может издеваться. Тем более над детьми, над малолетними. Я тебе сейчас покажу! Я тебя выгоню! А где нормальное человеческое отношение между взрослыми и детьми? А доверительность между матерью и дочерью? Ведь они должны дружить. Если же мать все время только лает, то у дочери никогда не возникнет доверия. Она замкнется раз и навсегда.

Вам не кажется, что герои фильма, тем не менее, некие «одноклеточные существа»? Перед нами школа невежества. В чем мы больше всего нуждаемся в наших непрекращающихся усилиях преодолеть тотальное невежество?