Азбука литературного творчества, или От пробы пера до мастера Слова

Имя Пелевина у всех на слуху, сегодня его знают в самых широких литературных и читательских кругах, но… По существу, о Пелевине почти ничего не пишут и не говорят. «Вот наш ответ», «загадочно», «круто» и «интересно» — это все. Те невнятные улыбчивые статьи, которые предваряют первые публикации «Жизни насекомых» и «Чапаева и Пустоты» (наиболее значительных и известных произведений автора), в расчет брать не приходится: их писали некритичные поклонники его таланта. А тем не менее творчество Пелевина достойно пристального критичного взгляда. И на то есть две причины. Одна весомее другой.

Первая: он является одним из тех редких современных авторов, которые создали себе имя вне жанра детектива, боевика или фантастики — настоящих кузниц новых литературных имен, вне «чернушной», кровавой либо скандальной тематики. Пелевин создал свой жанр, свою тему, создал и занял свою собственную литературную нишу.

И вторая причина. Творчество Пелевина решает некую суперзадачу, которая делает его, это творчество, — прошу подготовиться! — натужным, противоречивым, негуманным и, в конечном итоге, негативным в смысле ментального и эмоционального воздействия на читателя. Именно вторая причина затыкает рот всем тем, кто мог бы что-нибудь сказать о Пелевине. Действительно — и интересно, и загадочно, и круто, но… Для чего все это? Книги Пелевина, проглатываемые взахлеб, — ибо именно таков завораживающий талант автора! — после прочтения откладываются в сторону с неким недоумением: что сказать? Читатель не готов к тому плотному и неординарному воздействию, которое организует Пелевин в своих книгах. Это означает, что те жертвы, которые возносит Пелевин на алтарь решения своей суперзадачи, в конце концов оказываются напрасными: он не справляется…

Но, пожалуй, достаточно. Раз автору предъявлены столь серьезные претензии, необходимо и объясниться самым серьезным образом.

Давайте по порядку. Итак, «интересно». Почему? Пелевин — редкий оригинал и тонкий наблюдатель. Говоря словами его героя из рассказа «Затворник и Шестипалый», «не так важно то, что сказано, как то, кем сказано». Пелевина читать приятно хотя бы потому, что сквозь текст чувствуешь острый ироничный взгляд автора, а это по сегодняшним литературным меркам уже большое достоинство произведения. Пелевин интеллектуален и современен, в его произведениях с естественной точностью воспроизводятся человеческие типажи сегодняшнего дня — бизнесмены и бандиты, телекомментаторы и наркоманы, криэйторы и чечены. Этого мало — пересекаются реальности, а герои испытывают самые неожиданные метаморфозы. Люди превращаются в насекомых, герои компьютерных игр — в людей, политическая жизнь страны создается руками пиарщиков и системных программистов… Если прибавить ко всему этому, что Пелевин умеет «строить», то есть чутко чувствует композиционную вязь произведения, стремительно развивает события, правильно расставляет акценты и безошибочно соразмеряет части своего произведения — становится понятным, почему его книги завораживают читателя с первых страниц.

Говорят, что за время существования издательского бизнеса в России разными издательствами были предприняты четыре попытки «раскрутить» издание российской мистической литературы — все они потерпели фиаско. Пелевину удалось создать свою мистико-фантасмагорическую литературу, которая сегодня пользуется большим спросом.

Но из чего же сшит мистицизм Пелевина? В чем «загадочность» «писателя поколения тридцатилетних»?

На самом деле никакой загадочности нет — хотя бы потому, что сам автор буквально сует в лицо, порой беспардонно и навязчиво, ответы на загадки собственных литературных построений. Дело в том, что Пелевин — апологет — я даже скажу сильнее, — российский литературный м е с с и я буддизма. Мессия — рьяный, бесконечно преданный учению, через которое пришел спасать своего читателя, авторитарный и…

И агрессивный.

Как непохоже на «интересного», легко читаемого и, казалось бы, доброжелательного автора! Но об этом мы еще будем говорить. Сейчас о другом.