Читаем Азбука моей жизни полностью

Реквизитор. У каждого фильма свой реквизитор, и всегда это человек с добрым взглядом. Его задача охранять короба с добром, настоящие волшебные ящики. Кроме вещей, необходимых по сценарию, там много такого, что и не может пригодиться. Но реквизитор всему знает цену.

Сила реквизитора в том, что он может все, например сервировать еду для интимного тет-а-тет героев-любовников. Среди актеров у него всегда есть любимчик, для которого он готовит кофе и бутерброды или выпивку, если работа близится к концу. Как только раздается крик: «Конец! Торжественный вечер!», реквизитор закрывает волшебные ящики и делает это настолько бережно, что становится похожим на извозчика, который поправляет упряжь на своих уставших лошадях.

Ресторан. Известно, в чем состоит отличие первоклассных ресторанов от прочих. Официанты там не спрашивают у посетителей, кто что заказал. Кстати, обед в ресторане может доставить много удовольствия. Порезать на куски мясо, потом проделать то же самое с луком, помидорами, грибами. Все это смешать с жареным картофелем, овощами, а сверху посыпать свежей пахучей петрушкой.

Рецепты. Я рассказываю здесь о блюдах, которые часто готовлю сама. В них нет ничего сверхординарного. Я обращаюсь как к женщинам, так и к мужчинам, которые имеют представление о кулинарии. Все мои рецепты рассчитаны на двух человек, то есть это небольшие порции.

Сама я готовлю на глазок, не утомляя себя сверхточностью. Другие правила мне неизвестны.

Ривьера. Только сноб может сказать: «Ривьера слишком многолюдна, давайте уедем отсюда». Чтобы так говорить, сначала нужно найти такое же райское место.

Рильке, Райнер Мария. Мой идеал поэта. Хотя его произведения невозможно перевести на другой язык, все попытки я приветствую с благодарностью. Никто не писал, не пишет и не будет писать так, как он.

Рим. Большинство из нас, бедных городских жителей, приговорены видеть за окном унылый пейзаж. Когда римляне открывают окна, перед ними предстает невыразимо прекрасный город. Как жаль, что не все могут жить в Риме!

Рис. Наполните кастрюлю холодной водой. На одну чашку риса — две чашки воды. Добавьте маленькую луковку, масло и соль. Закройте крышкой. Когда вода вскипит, уменьшите огонь. Рис готов, когда вся вода испарится. Перед подачей на стол выньте лук. Чтобы рис не остыл, держите на водяной бане.

Ритм. Ему нельзя научиться, с ним нужно родиться.

Рихтер, Святослав. Грандиозное явление музыкальной культуры, уникальность которого ощущаешь при каждом повторном прослушивании.

Родина (Heimat). Одно из прекраснейших слов немецкого языка.

Родной город. Для меня это Берлин. Я родилась берлинкой, остаюсь берлинкой и благодарна Богу за то, что я берлинка!

Родной язык. Ничто не заменит его — ни воля, ни намерение, ни работа, ни старания.

Рождество. Спокойные праздничные дни, объединяющие семьи, скромные пирушки, посвященные встречам родственников.

Розы. Больше всего я люблю розы прямо из сада. Чайные розы с нежным стеблем пахнут именно так, как должны пахнуть эти цветы.

«Роллс-ройс». Не иллюзия, а реальность.

Росселлини, Роберто. Я познакомилась с ним на одной вечеринке, а на следующее утро застала в холодной клетушке одного писателя, который перевернул пол-Парижа, чтобы разыскать его. Росселлини сидел за машинкой и печатал сценарий. Мощное дарование снискало ему множество поклонников. Среди его многочисленных талантов был один, особенно мною чтимый, — он был хорошим другом.

Рояль. Дом без рояля, кажется, застыл в ожидании чего-то.

Рузвельт, Элинор[90]. «Существует определенная смесь из мужества, целостности, характера и принципов, для которой не найдешь нужного определения в словаре». Луис Адамиц.

Я воспользуюсь этим высказыванием, чтобы описать госпожу Рузвельт.

Руки. Люблю интеллигентные, мягкие руки, и мне безразлично, соответствует или нет их форма канонам красоты.

Праздные руки могут быть изящными, но не красивыми. Чудо — детские руки!

Русские, Люблю их за чувство юмора, за страстные души, за помыслы, лишенные налета буржуазности. Они могут нырнуть в глубину и подняться в небо, не теряя при этом уверенности и теплых чувств. Это выражение мне встретилось в одной книге, и оно подтверждается моими многочисленными встречами с русскими в самых различных жизненных ситуациях.

Русский салат. Яблоко, помидоры, лук мелко шинкуются, затем поливаются соком лимона, растительным маслом и тщательно перемешиваются с солью. Все подается в глубоком блюде. Хорошо сочетается с маслом и сыром.

Рыба. Каждый сорт рыбы вкусен, если ее правильно приготовить. Это не тайна и не секрет. Этому можно научиться.

За полчаса до готовки достаньте рыбу из холодильника. В соленой воде варите в течение получаса половинку большой луковицы, пучок укропа и петрушки, а также перец горошком. Уложите рыбу в кастрюлю и залейте полученной жидкостью. Уменьшите пламя. Помните, что рыбу нужно томить, но никак не кипятить. Если куски слишком толсты, требуется больше времени. Если вы готовите филе, достаточно трех — пяти минут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное