Азбука НО: Практическая педагогика

В данном случае, очевидно, следует в первую очередь поговорить о профессиональных проблемах. Попробуем понять, о чем в большинстве случаев идет речь, когда произносится слово «форма».

Нетворческое отношение к форме, вынесение ее за рамки подхода НО приводит к тому, что основные типы форм, имеющих широкое распространение, базируются всего на двух нехитрых моторчиках.

Первый из них мы условно называем принципом «сцена-зал». Этот принцип, лежащий в основе огромной группы форм, конечно, известен всем. Он структурирует взаимоотношения участников по модели зритель – исполнитель. Таким образом, одни участники в таких формах смотрят, на то, что для них подготовили другие, и наоборот.

К этой группе относятся так называемые вечера и капустники, а также все остальные методики, сопровождаемые следующей однообразной инструкцией ведущего: «сейчас Сейчас вы подготовите выступление, а потом мы его посмотрим». Кстати, по нашим наблюдениям, при использовании этой формулы часто возникает неловкость: может, ведущий просто не готов к занятию, потому и перекладывает работу на участников?… Впрочем, это так – к слову.

Для того чтобы понять, каким образом действует форма, основанная на моторе сцена-зал, зададимся педагогическим вопросом: зачем мы проводим, например, т. н. капустник? [60]

Начнем с наиболее частого ответа: это возможность высказаться, данная участнику в игровой (шуточной) форме. Право, странный способ для того, чтобы поговорить. Или «возможности высказаться» не было дано в иных рамках? Нам возражают: не обо всем можно говорить в группе. Ответ: так, может, и не стоит? Может, не все нужно говорить внутри образовательной системы? Может, что-то стоит оставить участнику? О чем-то говорить неприлично? А о чем-то попробовать научиться говорить ?

Другой вариант ответа: подобным образом может быть организовано исследование , проверка того, что мы прошли вместе. Но тогда почему же над этим нужно смеяться? Представим себе довольно частую ситуацию, в которой участник слышит со сцены издевку на тему своих переживаний. Как ему быть? Выйти из зала? Попытаться спорить? Смеяться вместе со всеми? Неужели мы, педагоги, заинтересованы ставить участника в подобное положение?

Если речь идет о серьезном вечере, подведении итогов программы, зачем тогда нам нужна рамка «зритель – актер»? Ведь она не позволяет ни услышать другого, ни высказаться самим, короче говоря, лишает участников самой возможности взаимодействия.?

Вот и получается, что подобным типом заключительных сессий мы структурируем рамки «сливания» всего того, к чему нам вместе с участниками удалось прийти в процессе всей программы, причем во всех смыслах – личном и содержательном. Зачем же мы это делаем? Неужели только потому, что часть из нас не может придумать заключительный вечер, построенный по другому, творческому принципу?!

Знаете, почему в большинстве капустников непременно появляется пошлость, например, использование нижнего белья, шутки по поводу физических особенностей кого-то из ведущих или участников, пародии на сессии и т. п.? Это происходит от стыда. Участнику нужно хоть как-то оправдать свое появление на сцене, вот он и использует известные ему модели, которые, судя по опыту других, должны вызвать хотя бы сочувствующий смех. И чем более он смешон сам себе, тем больше желание прикрыться хоть чем-то, пусть пошлостью, только бы не испытывать этот стыд.